Нежданная песня > Оглавление > Глава 26

Глава 26

 

Огромная благодарность Энн Мари за совет по выбору места действия в этой главе. По-моему, эти идеи — чистое вдохновение, особенно одна. Надеюсь, вы с этим согласитесь.

— Ой, извините!

— Ничего, на платье не попало, — ответила Элизабет.

Она схватила с барной стойки салфетку и стерла с плеча брызги сангрии — результат столкновения с бурно жестикулирующей женщиной, уже прилично подвыпившей. Элизабет стала пробираться дальше через шумную толпу и наконец добралась до дальнего края стойки, где ее ждали Шарлотта и Джейн.

— Извините, что опоздала, — сказала она. Она вернулась домой со свидания с Уильямом около семи и нашла записку Джейн с предложением встретиться в ресторане. Джейн терпеть не могла опаздывать и, наверное, не хотела заставлять Шарлотту ждать в одиночестве. Но, заметив, что Шарлотта и бармен недвусмысленно переглядываются, Элизабет заподозрила, что она все равно бы не скучала.

— Это ничего, но тебе придется догонять, — ответила Шарлотта, сунув Элизабет бокал сангрии.

— Ты уже заняла очередь на столик?

— Сразу, как только пришла. — Шарлотта взглянула на часы. — Ждать еще по крайней мере полчаса, если не больше, ведь сегодня суббота.

Ожидание столика было обычным делом в «Ча-ча-ча», безумно популярном карибском бистро в Хайт-Эшбери. Каждый вечер клиенты толпились в баре, подолгу ожидая столика, опустошая кувшины сангрии и жалуясь, что в ресторане не принято столики резервировать. У Шарлотты это было одно из любимых мест в городе, от жилья Джейн и Элизабет можно было дойти пешком, хотя возвращение домой не уступало подъему на Телеграфный холм.

Обычно Элизабет нравилась энергичная тусовочная атмосфера ресторана, но сегодня она жалела, что они не выбрали место потише. День, проведенный с Уильямом, наводил на размышления, а посреди шумной толпы было невозможно подумать. И еще она начала жалеть, что отказалась пообедать с ним. Столик в тихом уголке, свечи, бутылка хорошего вина и Уильям… хорошо было бы. Очень хорошо.

— Как Роджер себя чувствует? — спросила Элизабет. Она думала позвонить ему перед тем, как пойти в ресторан, но времени было мало.

— Хорошо. Должно быть, что-то съел, потому что вчера вечером ему было неважно, но потом стало лучше. Я знаю, он переживал, что подвел тебя в последнюю минуту.

— Джейн отлично его заменила. Ну все равно, я рада, что он поправляется. Завтра на концерте надо будет его спросить, какая ты нянька.

— Наверняка он мне поставит самую лучшую оценку за то, как я обращаюсь с лежачими больными, — усмехнулась Шарлотта.

Их разговор ненадолго прервала компания, пытавшаяся найти уголок для себя. Когда все утряслось, Джейн повернулась к Элизабет.

— Лиззи, ты просто прекрасно выглядишь сегодня.

Зная, что столика придется ждать долго, Элизабет больше времени уделила прическе, вымыла и уложила волосы вместо того, чтобы просто завязать хвост. К счастью, ее фен оказался на своем месте в ванной; видно, Хлоя вернула его Джейн, пока Элизабет не было. Сейчас ее волосы спадали каскадами мягких завитков на чуть загорелые плечи, не закрытые нарочито старомодным сарафаном в цветочек. Она сама не понимала, что заставило ее сегодня вечером так тщательно наводить красоту, но была, против обыкновения, очень довольна результатом.

— Джейн правильно говорит. Мы с ней могли бы с тем же успехом надеть на головы бумажные пакеты, потому что все мужики здесь смотрят только на тебя. Ты прямо светишься. Это, наверное, оттого, что твое свидание с мистером Высоким Для-Секса-Созданным Брюнетом прошло хорошо?

Элизабет решила не обращать внимания на новое прозвище, придуманное Шарлоттой для Уильяма.

— Да, мы и правда хорошо провели время.

— Я рада. — Мягкий голос Джейн было почти не разобрать из-за шума. — Я все думала о тебе, как там дела.

— Вернемся к теме разговора, — сказала Шарлотта нетерпеливо. — Я хочу послушать про вчерашний вечер. Джейн сказала, что вы с Уильямом решили свои разногласия еще на приеме, но нам обеим хочется услышать, что было дальше. Я так понимаю, он отвозил тебя домой, и вернулась ты в половине третьего.

Элизабет вопросительно посмотрела на Джейн.

— Я еще не спала и слышала, как ты пришла, — пояснила та.

— А так как из округа Марин ехать совсем недалеко, это может быть интересная история. Что — или кого — вы делали так поздно? — спросила Шарлотта, глаза её блестели.

— Все было совсем не так, — сказала Элизабет, ей было неприятно, что она как будто защищается. — Мы поздно выехали из Розингса, ему захотелось заехать куда-нибудь выпить, но везде было закрыто.

— Ты что-то от нас скрываешь. Посмотри на неё, Джейн, — она краснеет!

Элизабет не хотела сейчас рассказывать ни о романтической интерлюдии на мысу Марин Хедлэндс, ни о том, как они говорили о своих интимных отношениях. От совета Джейн в этом вопросе она бы не отказалась, а что скажет Шарлотта, можно было догадаться заранее — не одобрит осторожности в этих делах. Кроме того, обстановка не подходила для серьезной беседы. Элизабет решила перевести разговор на другое.

— Вы бы видели его новую машину. Если вы думаете, что Z3 крутая… — сказала Элизабет. Это был ловкий ход — все равно, что кинуть сырой бифштекс голодной дикой кошке. Эта самая «дикая кошка» изящно и небрежно прислонилась к стойке, одетая в черный топик с открытыми плечами и облегающие черные брюки, с чеканными золотыми серьгами в ушах и таким же ожерельем на шее. Элизабет всегда завидовала непринужденному стилю Шарлотты и росту почти в шесть футов. На такой фигуре любая тряпка сидела бы отлично. Но сегодня Элизабет больше нравились собственные локоны и мягкие, округлые линии, из-за которых она выглядела нежнее и женственнее подруги.

Шарлотта, как и рассчитывала Элизабет, проглотила наживку.

— У него что-то получше, чем та Z3?

— Не сравнить. Он купил Феррари-кабриолет.

— Спорим, ты чуть не умерла, когда её увидела! — Глаза Джейн озорно блеснули, и она продолжала: — Ты уже, наверное, и порулить попросилась?

Элизабет поставила пустой бокал на край стойки.

— Типа того. Он вроде не против.

Шарлотта застонала, качая головой.

— Как будто он и без того недостаточно крутой, а теперь еще и ездит на Феррари! Закон запрещает быть настолько сексуальным. Таких мужчин нельзя выпускать бродить без присмотра — слишком опасно.

— Но у тебя же есть Роджер, он и сам будь здоров, — сказала Элизабет. — Вы постоянно вместе, я думала, у вас любовь расцветает.

— В песне у Тины Тернер есть золотые слова — «при чем тут любовь»? Конечно, Роджер мне нравится, но мы просто развлекаемся. Не сомневаюсь, что он еще с кем-то встречается.

— Тебя это не беспокоит? — спросила Джейн.

Шарлотта пожала плечами.

— С чего бы это? Вы меня знаете, я не гонюсь за романтикой. Как жалко, что Уильям занят. Я уверена, что у него впечатляющий запас… скажем так, энергии. Он наверняка вот-вот взорвется из-за нашей поющей монашки — учтите, это грязный намек!

— Прекрати, Шарли, — резко сказала Элизабет.

Джейн неодобрительно посмотрела на Шарлотту, качая головой. Когда она заговорила, голос ее был тих, но тверд.

— Шарлотта, тебя заносит. Я знаю, что ты хотела пошутить, но все равно, не надо так говорить о Лиззи и её парне.

В первый раз Элизабет услышала, как Уильяма назвали её парнем, и почувствовала, что внутри разливается тепло. От этого досада на Шарлотту прошла. Господи, Лиззи. Как по-твоему, если очень постараться, тебе бы удалось стать еще сентиментальнее?

— Извини, Лиз, — покаянно сказала Шарлотта. — Джейн права, это было грубо и пошло, зря я это сказала. Но ты же знаешь, что я просто прикололась, правда? Слишком много сангрии, и сигналы, посылаемые мозгом, до языка уже не доходят.

— Да, я знаю. Я уже давно научилась не слушать ни одного твоего слова, особенно когда ты разгуляешься.

— Умничка. Ты же мне как сестра — черт, вы обе мне ближе, чем моя родная сестра. И, конечно, это значит, что Уильям Дарси под запретом, потому что он твой.

— Он не мой. — Но Элизабет пронизала легкая дрожь.

— А по-моему, твой, — сказала Джейн с сияющими от радости глазами. — Видела бы ты выражение его лица, когда он вчера доиграл эту пьесу. Было настолько очевидно, что он заметил, как ты уходила, и еле дождался, когда можно будет пойти за тобой. По правде говоря, боюсь, что он обидел кого-то из гостей — посреди беседы просто отошел от компании и направился ко мне, спросить, куда ты ушла.

Шарлотта кивнула:

— Неудивительно. Если судить по тому, что я видела в мае, сомневаюсь, что он заметил бы меня или любую другую женщину, даже если бы мы станцевали ему танец с семью вуалями и при этом шесть вуалей оставили бы дома. Он бы просто нас обошел и отправился за тобой, Лиз. У него это серьезно. И я думаю, у тебя серьезно тоже.

— Не знаю. Мне бы самой в этом разобраться. Я растерялась. — Элизабет отбросила с лица волосы.

— Ну, давайте поработаем коллективным разумом и к концу обеда примем решение, — заявила Шарлотта. Она подняла наполовину полный бокал. — Еще кувшин этого божественного напитка, и мы не только решим твою проблему, но и найдем способ победить мировой голод, а потом… что? Установить мир на Ближнем Востоке? Или выясним, наконец, почему туфли бывают либо стильными, либо удобными, а чтобы одновременно и то, и это — никогда?

— Истина в сангрии, — ответила Элизабет, чокаясь с Шарлоттой.

— Я не собиралась менять тему, но интересно, Уильям… нет, ничего. — Джейн неловко поправила свое белое платье на бретелях и вздохнула.

— Нет, говори, — сказала Элизабет.

— Правда ничего.

— Говорил ли Уильям о Чарльзе? Ты об этом хотела спросить? — высказала догадку Элизабет, отметив печаль во взгляде Джейн.

Джейн кивнула.

— Да, таки говорил. И знаешь, что я вспомнила — Елена не осталась на выходные. Сегодня утром улетела домой.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Так что не надо себя мучить и представлять, что у них романтический уикенд в «Фермонте». Кэролайн всё выдумала, как обычно.

— Я себя не мучила, — возразила Джейн. — Я хочу, чтобы Чарльз был счастлив.

Элизабет потянулась к сестре и взяла её за руку. Джейн добрая и храбрая, но Элизабет знала, что страдала она гораздо больше, чем можно было судить по её внешнему виду.

— Во всяком случае, сегодня Уильям и Чарльз вместе ужинают.

— Получается, у нас — девичник, у них — мальчишник, — сказала Шарлотта. — Вот ирония. Но спорим, у нас тут веселее. Так как насчет тоста? За трех горячих девчонок, которые решили уйти в разгул.

Пока «горячие девчонки» произносили тосты в честь себя самих, Чарльз и Уильям с аппетитом набросились на тарелки с едой, поставленные перед ними в ресторане «Большая четверка» отеля «Хантингтон», всего в квартале от пентхауса Уильяма.

Несмотря на ланч с Элизабет, Уильям ощутил голод, как только был сделан заказ, и сейчас он нетерпеливо принялся за баранью корейку, смакуя её нежный вкус. Зал ресторана был отделан темными деревянными панелями, его украшали зеркала свинцового стекла и зеленая обивка мебели. Здесь царила атмосфера привилегированного мужского клуба. В таких местах, за бренди и сигарами, делались — и терялись — состояния.

Уильям сделал глоток Мерло, заказанного Чарльзом.

— Отличный выбор, — заметил он. — И ты еще называешь меня снобом, когда речь идет о вине! Похоже, ты знаешь толк в ваших калифорнийских винах.

Чарльз пожал плечами.

— Думаю, да. Отец предпочитает французские вина, а я, когда только приехал сюда, встречался с девушкой, которая любила отдыхать в долине Напа. А если едешь туда, обязательно посетишь какой-нибудь винный завод. Наверное, после этого я стал уделять вину больше внимания. Но я не претендую на компетенцию твоего уровня.

Уильям неопределенно хмыкнул и взял еще кусочек баранины. Наступило неловкое молчание, уже не в первый раз за вечер. Чарльз, казалось, утратил свое всегдашнее веселое добродушие и лишь вскользь отвечал на вопросы Уильяма о жизни в Лос-Анджелесе. А любая ситуация, в которой поддерживать разговор должен я, — уже готовая катастрофа.

Дело ухудшалось еще и тем, что Уильям был даже молчаливее обычного. Он никак не мог сосредоточить внимание на Чарльзе и их ужине. Вместо этого его то и дело посещали воспоминания о дне, проведенном с Элизабет, как будто он перелистывал альбом с ощущениями. Вот он как будто вновь почувствовал прикосновение её нежных теплых губ. Перевернута страница — и он видит, как искрятся смехом её прелестные зеленые глаза, когда она дразнит его, как они затуманены страстью, когда она лежит в его объятиях на одеяле. Даже впечатления о неприятных минутах, пережитых на Телеграфном холме, смягчались звуком её мелодичного голоса, нежного и полного сочувствия, когда она предложила ему помощь и поддержку.

И она поцеловала меня! Даже несколько раз. Уильям не мог сдержать улыбку, гордясь собственным благоразумием и выдержкой. Он строго взял себя в руки, решив уступить инициативу ей и не нарушать границ её спокойствия своей несдержанностью. В пылу их объятий руки и губы его изнывали от желания отправиться в путешествие по соблазнительным изгибам её нежного тела, но он позволил себе лишь ненадолго прильнуть к изящной шее, прежде чем неохотно отпустил её.

Но с другой стороны, никому не известно, как долго я смогу держать себя в руках. Окажись они наедине в его гостиной, а не на людях в парке — и вполне вероятно, что его хвалёная сдержанность лопнула бы, как воздушный шарик.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Чарльз, поставив на стол стакан с вином. — Ты сегодня выглядишь ужасно довольным собой.

— У меня был хороший день, — сказал Уильям, цепляя вилкой овощи. Хотя его и огорчил случай с приступом одышки, посеявший сомнения по поводу выздоровления, все это бледнело рядом с эйфорией от общения с Элизабет.

— Да уж, ты в таком хорошем настроении. Чем занимался?

Уильям колебался. Первым его желанием было придумать какую-нибудь туманную отговорку, чтобы скрыть свои чувства, но потом ему пришло в голову, что Чарльз вскоре и сам обо всем может догадаться. И Соня, и миссис Рейнольдс предупреждали его, что, когда дело идет об Элизабет, его сердце — открытая книга. Он набрал в грудь воздуху и решился.

— Я провел день с Элизабет Беннет. Она устроила мне прогулку по городу.

— Ага, так Кэролайн была права насчет вас, — усмехнулся Чарльз. — А ты вчера говорил, что вы просто друзья!

— Да, именно, мы и есть друзья, — сказал Уильям и тут же пожалел, что решил открыться.

— Но не просто друзья, как я понимаю. У вас что-то было в Нью-Йорке? Я тебе не стал говорить, но когда Кэролайн вернулась оттуда в июне, она клялась и божилась, что ты спал с Элизабет. То есть, конечно же, не на больничной койке, но…— Чарльз поднял брови и допил свое вино.

— Как всегда, Кэролайн пребывает в параллельных мирах. — Уильям со звоном бросил вилку на тарелку, и официант кинулся к ним убедиться, что всё в порядке. — И, должен сказать, меня возмущает, что она распускает лживые слухи о нас с Элизабет.

— Извини, — сказал Чарльз, виновато моргая. — Мне не следовало повторять её слова. Я знаю, вчера вечером она тебя достала, Уилл, извини за это тоже.

Уильям пожал плечами.

— Ладно, это ведь не твоя вина. — На секунду он подумал, не рассказать ли Чарльзу об отвратительной сцене с Кэролайн после приема и о её коварстве в Нью-Йорке, но нет, это будет бессмысленно и нехорошо. Чарльз не отвечает за поведение своей сестры, но всё равно почувствует себя виноватым.

— Думаю, ты уже догадался, что Кэролайн увеличила … эээ… объемы ради тебя. Я слышал, как она говорила Луизе, что ты большой ценитель пышного декольте.

Уильям еле подавил ехидный смешок. Нельзя сказать, что Кэролайн сказала неправду, но чтобы привлечь его особый интерес, декольте должно принадлежать не кому попало, а той единственной, которой Кэролайн явно не являлась.

— Надеюсь, что она сделала это не только ради меня, потому что в таком случае она зря старалась. — Он невольно вспомнил, какой была Элизабет сегодня утром в одной футболке, когда легкая ткань обрисовывала её формы, и замолчал, наслаждаясь соблазнительным видением.

— Ну, хватит про мою сестру. Рискую показаться ведущим телешоу, где все сидят и сплетничают часами, но тем не менее: у вас с Элизабет это серьёзно?

Проявляя актерские данные, которых сам у себя не подозревал, Уильям не спеша отрезал кусочек баранины, медленно прожевал и проглотил его и только потом ответил:

— Определи, что значит «серьёзно».

Чарльз покачал головой.

— Какие там сфинксы, когда у тебя в друзьях Уильям Дарси?..

— Что ты хочешь услышать? Мы встречаемся. Мне нравится быть с ней. И, по-моему, это больше, чем дружба. — Очевидно, это было сильным преуменьшением, но в большем он не мог сейчас признаться.

— Что ж, хорошо. Я рад за вас обоих. Она, кажется, прекрасная девушка. На самом деле, если припоминаешь, я сам пытался вас свести, но ты и слышать тогда об этом не хотел.

Глаза Уильяма сузились, но он улыбался.

— Ладно, не будем ходить вокруг да около. Скажи мне: «я же говорил». Тебе сразу станет лучше.

— Да ладно, — усмехнулся Чарльз. — Достаточно нам обоим знать, что хоть раз я был прав, а ты ошибался. И я больше не буду вытягивать из тебя подробности, о великий и непроницаемый.

Несмотря на свои же отговорки, Уильяму хотелось рассказать побольше. У Чарльза имелся любовный опыт, и не раз он изливал душу перед Уильямом после своих трагических разрывов. Из него бы получился благодарный слушатель, если бы Уильям не отказал себе в удовольствии поговорить об Элизабет. Но Уильям многие годы скрывал свои чувства даже от самых близких людей и сейчас не знал, с чего начать, так что занялся ужином.

После короткой паузы Чарльз заметил:

— В любом случае, я рад, что хоть один из нас может похвастаться успехами на любовном фронте.

— Я думал, вы с Еленой…

— Нет. Это просто отец так представляет идеальную жену для меня, вот и всё.

— Но, видимо, ты так о ней не думаешь.

— Мне очень неприятно говорить, но она на меня наводит тоску. Не интересуется никаким спортом — у неё глаза как будто остекленели, когда я ей начал объяснять, за что люблю сёрфинг. По-моему, она увлекается только вечеринками и тряпками. Говорю это не ради критики, просто у нас нет почти ничего общего. И все же, когда мне нужна спутница на вечер, проще пригласить её, чем искать кого-то еще.

— Ты так ни с кем и не встречаешься, кроме Елены? — Когда Чарльз месяц назад был у Уильяма в Нью-Йорке, то говорил, что ему не удается найти женщину, которая была бы ему интересна, но Уильям надеялся, что теперь, может быть, Чарльзу удалось забыть Джейн.

— Нет. Никак не найду ту единственную. Вернее, я её нашел, но по глупости потерял. Жаль, я не знал, что Джейн собиралась быть на вчерашнем приеме. Я не был готов к встрече с ней.

— Понимаю. Когда я её увидел с Элизабет в ряду гостей, сразу подумал, как это будет неловко для тебя.

— Да уж. — Чарльз положил локоть на стол и подпер кулаком подбородок, глубоко вздохнув. — Просто мука была видеть её, она стала еще милее и красивее, чем в моих воспоминаниях.

— Ты с ней поговорил?

— Чуть-чуть, ведь много и не скажешь, рядом были Елена и Кэролайн. Она, конечно, была вежлива — Джейн никогда никому плохого слова не скажет, — но не заметно было, что она рада меня видеть. Наверное, ты был прав тогда, в мае, когда сказал, что, возможно, её чувство ко мне не так сильно. Понятно, что она меня забыла.

Уильям почувствовал укол совести и взял бокал с вином, выгадывая время, прежде чем ответить. Его советы, данные тогда в мае, в большинстве своем были разумны; и все же, с новым пониманием сложностей любви, теперь он жалел, что слишком поспешно выразил мнение о чувствах Джейн.

— Чарльз, то, что я тогда сказал о ней, было основано лишь на коротких наблюдениях. Я мог и ошибиться насчет её чувств. А что до её поведения вчера вечером, возможно, ей было не по себе. Тебе ведь тоже было неловко.

— Если даже и так, она быстро оправилась от этого. Через несколько минут я уже видел, как она болтает и смеется с другим парнем, и им явно было очень весело. Когда она улыбается, лицо у неё просто светится. Правда, она была самая красивая на приеме?

— Прелестно выглядела, — вежливо сказал Уильям. Он едва заметил Джейн — на его взгляд, всех женщин затмила Элизабет.

Ни тот, ни другой больше не нашли, что сказать, и занялись ужином. Наконец Чарльз прервал паузу.

— Знаешь, я уже довольно долго мучаю тебя своим плохим настроением, — сказал он, ковыряя вилкой спаржу. — Надо бы отпраздновать твой приезд — хорошо, что теперь ты будешь близко, можно чаще встречаться. Из Лос-Анджелеса до Сан-Франциско самолетом недалеко.

— Я знаю; надеюсь, так и будет. Кстати, я так и не поблагодарил тебя, что ты в прошлом месяце приезжал в Нью-Йорк. Это было очень важно для меня.

— Ну, тебя же надо было подбодрить. И разве можно тебя обвинять, такие неприятности со здоровьем. Расскажи подробнее, как ты себя чувствуешь, вчера не удалось как следует поговорить.

Уильям коротко обрисовал ситуацию, ни словом не обмолвившись о том, что произошло утром.

— Звучит неплохо, — сказал Чарльз. — Я знаю, ты расстроен, что это так долго продолжается, но могло быть гораздо хуже. На самом деле, больше всего тебе сейчас нужна нежная любящая забота сестрички милосердия Лиззи.

Уильям только что набил рот картофелем и не мог ответить, но заподозрил, что утвердительный ответ ясно написан у него на лице. Рецепт Чарльза был, без сомнения, точным.

— Ну, кому последнюю? — спросила Шарлотта, облизываясь.

— Джейн, по-моему, это твоя, — сказала Элизабет. — Хватай быстрее, или ее стащит эта Гроза Креветок.

Элизабет, Джейн и Шарлотта сидели в ресторанном зале «Ча-ча-ча», вызывающий интерьер которого способствовал веселью. Они заказывали различные тапас* и им регулярно подносили все новые и новые блюда. Сейчас они доедали одно из фирменных блюд ресторана, креветки по-каджунски. Они подавались с хлебом, чтобы гости могли собирать с тарелок оригинальный соус.

Джейн поглядела на одинокую креветку в сковородке.

— Да ладно тебе, Шарли, забирай.

— Нет, нет, — сказала Шарлотта с видом мученицы. — Лиззи права. Она твоя. Бери.

— Может, разделить ее на троих?

— Спасибо, я больше не хочу, — сказала Элизабет. — Не смогу съесть ни крошки.

— Но ты-то не откажешься от половины, — Джейн улыбнулась Шарлотте, разрезая креветку пополам.

— Ну и ну, что же меня выдало? — засмеялась Шарлотта. — Не слюна же, капающая с подбородка!

Элизабет решила отложить на потом размышления о дне, проведенном с Уильямом, и окунулась в вечернее настроение. Только что она рассказала про Билла Коллинза в роли ищейки, как он пыхтел в погоне за Уильямом по лужайкам Розингса, так точно изобразив Билла, что Шарлотта подавилась сангрией, а Джейн не могла сдержать смеха.

— Джейн сказала, что вчера на приеме была Круэлла. — Так Шарлотта прозвала Кэролайн Бингли.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты так её называла, — сказала Джейн, обмакивая кусочек хлеба в креветочный соус. — Вы с Лиззи просто не даете ей шанса. Она очень хорошо ко мне отнеслась.

Элизабет положила руку на плечо Джейн.

— Ты перестанешь петь ей дифирамбы, когда услышишь, что она сделала. — Она рассказала о своём неприятном столкновении с Кэролайн и поведала историю с орхидеей.

Шарлотта с отвращением выпятила губу.

— Приписала себе твою орхидею и выбросила записку? Она еще подлее, чем я думала.

— Ну, она утверждает, что Уильям неправильно понял, и что записка, должно быть, упала на пол, но я вас умоляю. — Элизабет закатила глаза.

— А может быть, это все-таки было недоразумение? — в замешательстве спросила Джейн.

— Нет. Она лгала и подстроила так, чтобы Уильям не узнал, что я его навещала. И из-за этого он, одинокий и несчастный, два месяца думал, что я его ненавижу.

— И ты готова согласиться, что он был одинокий и несчастный, потому что тосковал по тебе? — с самодовольной улыбкой сказала Шарлотта. — Да мы делаем успехи, не так ли?

Элизабет поджала губы, придумывая, что бы ответить, но первой заговорила Джейн.

— Лиззи, мне так жаль вас с Уильямом. Не могу поверить, что сестра Чарльза могла поступить так бессердечно и нечестно, но это, должно быть, правда.

— Раскрой глаза, Джейн, — сказала Шарлотта. — Эта баба просто холодная, эгоистичная стерва. Не знаю, почему она с тобой так мила, но я уверена, что она задумала что-то недоброе.

— Мне просто… — Джейн запнулась, покачав головой. — Мне просто трудно это представить, потому что со мной она вела себя совсем по-другому.

Шарлотта резко подалась вперед, чуть не перевернув локтем бокал сангрии.

— Разница в том, что мужчина, которого она хочет, не в тебя влюблен по уши. Даже тогда, еще в мае, она видела, что Уильям просто с ума сходит по Лиз, и это выводило её из себя.

Элизабет фыркнула.

— Не могу себе представить, что Уильям способен сходить с ума из-за чего бы то ни было. Но остальные слова Шарли заслуживают внимания, Джейн. Кэролайн опасна.

Джейн печально вздохнула.

— Бедный Чарльз, иметь сестру, которая способна на такое! Но это так странно. Я знаю, иногда вы думаете, что я обманываюсь насчет людей, но на самом деле это не так. Я просто думаю, что важно относиться к ним без предубеждения и избегать несправедливых обвинений. И, честное слово, Кэролайн была добра и полна сочувствия, когда свадьба расстроилась. Я никогда не думала, что у нее имеется и другая сторона.

— Да, имеется, — сказала Шарлотта. — И теперь ты это знаешь. Помимо этого низкого поступка с орхидеей, не забудь, какие гадости она говорила Лиз, взять хотя бы эту шуточку по поводу задних сидений. Как будто Лиз — потаскуха. Это все равно, что назвать мать Терезу жадиной.

— Она не имела права так говорить, — возмутилась Джейн. — Как ты ответила, Лиззи?

— Я ничего не успела сказать. Тут Уильям просто заорал на неё. Он был в ярости.

— Ну, надо же, какой храбрый рыцарь, — съехидничала Шарлотта. — Защитил свою прекрасную даму от злого чудовища.

Элизабет засмеялась.

— Согласна, было похоже на то. Я бы и сама с ней справилась, но было очень приятно, что он пытается защищать меня. — Её лицо опять стало серьезным, когда она повернулась к Джейн. — Пожалуйста, обещай, что с этой минуты будешь держаться от нее подальше. Я в самом деле думаю, что она что-то замышляет, и ничего хорошего тут быть не может.

— Лиззи, я бы никогда не смогла дружить с человеком, который так к тебе относится. Конечно, я буду с ней любезна, но не более того.

— Просто будь начеку, — сказала Элизабет. — Она, как ядовитая змея, ползает у твоих ног и однажды покажет зубы. И нанесет удар.

— Хорошая аналогия — и сложена похоже, — хихикнула Шарлотта.

Элизабет чуть не взвизгнула и схватила Шарлотту за руку, в глазах её плескался смех.

— Шарли, я чуть не забыла! Она сиськи нарастила! Ты бы видела, как она щеголяла и показывала их, как дыни на выставке! Я всё искала какую-нибудь ленточку вроде «шоу чемпионов», чтобы ей прицепить на платье.

— Черт, как жаль, что меня там не было! Но легко могу себе представить. Её пластическому хирургу надо было вытатуировать на них свое имя, была бы ему большая бесплатная реклама. Хотя я думаю, на таких вечерах у большинства дам имеются синтетические части… это нечто вроде съезда женщин-киборгов, только без сверхспособностей.

Даже Джейн рассмеялась над этим замечанием. Шарлота снова наполнила бокалы сангрией, опустошив кувшин, и сказала:

— Полагаю, Круэлла при любой возможности совала под нос Уильяму свои новые аксессуары?

— Вы бы видели, какое у него было лицо, когда он их заметил! — Элизабет разразилась хохотом. — Как будто его катапультировали в паралелльную вселенную.

— Как новая глава «Путешествий Гулливера» — страна женщин с внезапно отрастающими грудями, — хихикнула Джейн.

Элизабет с Шарлоттой в изумлении повернулись к Джейн. Шарлота наклонилась, порылась в сумочке, картинным движением достала карманный компьютер и включила его.

— Надо записать, — сказала она. Двигая стилус по экрану, она произносила вслух: — Сего числа Джейн Беннет сделала почти язвительное замечание. — Потом она подозвала официанта. — По-моему, тут нужен еще кувшин сангрии.

— Только если вы с Джейн выпьете его вдвоем, — сказала Элизабет. — Я сегодня днем выпила почти целую бутылку вина, так что это уже предел для меня.

Шарлотта убрала компьютер обратно в сумочку.

— Ты сегодня днем пила вино? Так это был «платиновый» тур по городу, с шампанским и икрой?

— Ничего такого особенного. У нас был пикник в парке Золотых Ворот, а экономка Уильяма положила в корзинку с едой бутылку вина.

Шарлотта весело взглянула на Джейн.

— Его экономка. Как тебе это нравится? Самая младшая в нашей троице подстрелила крупную дичь.

— Но это для меня совершенно не важно, — расстроилась Элизабет. Раньше она уже пыталась объяснить то же самое Салли в Нью-Йорке. — То есть да, он носит дорогие вещи и живет на Ноб Хилле, у него крутая машина и экономка, которая собирает шикарные корзины для пикника. Но… когда я с ним, все это ничего не значит. Он просто Уильям. Пожалуй, он самый очаровательный из всех мужчин, каких я знала, и мне очень, очень нравится быть с ним.

— А ведь Шарлотта тут была права, не так ли? — мягко спросила Джейн, улыбаясь Элизабет. — Ты к нему неравнодушна.

— По-моему, да, — призналась Элизабет — и Джейн, и себе. Она нервно сглотнула, чувствуя головокружительную смесь веселья и страха. — Жаль, вы не знаете, какой он, когда мы с ним наедине. Он другой, более расслабленный, не такой важный и неприступный, как на людях. Он милый, обаятельный и еще веселый. Он любит меня поддразнивать, и ему как будто даже нравится, когда я его дразню. Нам всегда есть о чем поговорить, и даже когда мы молчим, это молчание не напрягает.

— Это звучит прекрасно, — сказала Джейн. — Я так счастлива за тебя, Лиззи.

— Но ты не сказала одну важную вещь. Когда он целует тебя, ты вся горишь и пылаешь? — спросила Шарлотта, подняв брови.

— Кто о чём, а вшивый — о бане, — сказала Элизабет, удостоив подругу сардоническим взглядом.

— Правильно. Ну, ответь на вопрос.

Элизабет неохотно улыбнулась.

— Да, пожалуй, даже слишком.

— Великолепно! Одобряю полностью. — Шарлотта прижала салфетку к губам. — Между прочим, «слишком гореть и пылать» невозможно.

Начав говорить об Уильяме, Элизабет уже не могла остановиться.

— Видели бы вы его в «Толстяке и Обжоре» сегодня утром, как он изучал меню, написанное мелом на доске. Было что-то настолько прелестное в том, как…

— Ты его водила в «Толстяка и Обжору»? — спросила Шарлотта, изумленно подняв брови. — Ужас! Вы бы могли вкушать в «Ритце» яйца по-бенедиктински.

— Но ей безразличны яйца по-бенедиктински в «Ритце», — сказала Джейн. — Вот что она имела в виду. У нас с Чарльзом было так же. Я хочу сказать, прекрасно, что у него были деньги на покупку того чудесного дома в Пасифик Хайтс, но я его любила не за это.

— Правильно, — сказала Элизабет. — Мне бы так же хорошо было с Уильямом, если бы он был музыкантом-неудачником, вроде моих друзей в Нью-Йорке.

— Ну ладно, — сказала Шарлотта, — но что плохого в том, чтобы подцепить милого, симпатичного, крепкого парня, который — весьма кстати — ещё и при деньгах?

Когда официант принес сангрию, все три женщины хохотали. Элизабет подняла бокал.

— Я все-таки смогу выпить еще сангрии, потому что пришло время для нового тоста. За Шарли — что бы мы о ней ни говорили, но надо признаться, она за словом в карман не полезет.

Чарльз и Уильям закончили ужинать и медленно шли по Калифорния-стрит к отелю Чарльза. Уильям пытался после ужина отговориться и вернуться домой: почти бессонная ночь, беспокойный день, а также смена часовых поясов начинали сказываться, несмотря на то, что днем удалось вздремнуть. Но Чарльз был настолько разочарован таким резким окончанием вечера, что Уильям уступил и согласился прогуляться с ним и зайти куда-нибудь немного выпить.

— Отлично! — сказал Чарльз. — И я знаю одно местечко. Вряд ли ты там бывал, а это будет интересно, ты должен посмотреть.

Бар, о котором говорил Чарльз, находился в его отеле «Фермонт», воплощенном бастионе немного тяжеловесной элегантности. Уильям успокоился, уверенный, что любой бар в «Фермонте» окажется первоклассным, удобным и, главное, тихим. Потягивать хорошее бренди, устроившись в огромном кожаном кресле, под успокаивающие звуки тихой джазовой мелодии на рояле — приятно так провести часок, прежде чем отправиться домой спать.

Они вошли в отель, и Чарльз повел его к лифтам, вошел в открытые двери одного и нажал букву Т.

— Т? — спросил Уильям. — Что это обозначает? Терраса?

Чарльз покачал головой и подмигнул.

— Тонга.

Двери открылись, и до Уильяма донеслись звуки поп-ансамбля, выдающего песню, более десяти лет им не слышанную, — разве что в лифтах.

— Что такое, Чарльз? — спросил он, чувствуя, как испаряется его мечта о кожаных креслах, тихом джазе и выдержанном бренди.

— Расслабься, Уилл, — ответил Чарльз, выходя из лифта. — Это называется «Зал Тонга», здесь вульгарно, пошло и очень забавно.

— Замечательно, — сказал Уильям с сарказмом. — Именно то, о чем я мечтал сегодня вечером — вульгарный, пошлый бар, где играет очень плохая поп-музыка.

— Это типично для Сан-Франциско, дружище. Ты просто не умеешь получать удовольствие от жизни.

Уильям вдруг вспомнил Элизабет, лежащую в его объятиях на одеяле в парке Золотых Ворот.

— Позволю себе не согласиться, — сказал он, высокомерно взглянув на Чарльза, громко засмеявшегося в ответ.

Перед ними был зал, не очень отличавшийся от седьмого круга ада — в понятии Уильяма. Как-то он слышал, что в Диснейленде есть что-то, называемое «волшебная комната тики», и похоже было, что «Фермонт» в припадке преступного сумасшествия воссоздал это у себя в подвальном этаже. Несомненно, это местечко претендовало на то, чтобы быть «комнатой тики», но Уильям ни при каких обстоятельствах не назвал бы его волшебным.

Пока они с Чарльзом шли к бару, Уильям презрительно и недоверчиво рассматривал обстановку. Стены были задрапированы рыболовными сетями и к тому же украшены пластиковыми цветами и рыбками. Искусственные пальмы, светильники в форме полинезийских идолов, сигнальные фонари, деревянные статуи — всё это присутствовало в изобилии. Дощатый пол в центре помещения напоминал старинный корабль, а декоратор, очевидно, страдал нездоровой привязанностью к плетеной мебели — стиль, который Уильям презирал.

Они уселись за столик для двоих рядом с изгородью. После того, как Уильям, нахмурившись, осмотрел крытый соломой навес над собой, он взглянул за изгородь и заметил самое страшное. Находя, видимо, морскую тему недостаточно раскрытой, администрация заведения поместила музыкальный ансамбль на плот, дрейфующий в центре водоема.

— Ты, должно быть, шутишь, Чарльз. Ты привел меня, чтобы мирно выпить после обеда, в какой-то нелепый бар, где достойный жалости ансамбль плавает в бассейне и исполняет вышедшую из моды «музыку», если это можно назвать музыкой. И ты думал, что мне это доставит удовольствие?

У Чарльза плечи тряслись от беззвучного смеха.

— Бар «Тонга» и был задуман как немного вульгарный — в этом вся соль. Кроме того, здесь не так плохо. Среди тики-баров этот довольно высоко котируется. Так что перестань сидеть, будто аршин проглотил, и давай повеселимся.

Уильям уже понял, что сегодня вечером веселиться будет только Чарльз, которому его, Уильяма, реакция доставляла массу удовольствия.

— Вряд ли у них тут найдется бренди?

— В такой атмосфере ты собираешься заказывать бренди? Это несерьезно. — Чарльз повернулся к проходившей мимо разносчице коктейлей: — Два «маи тайс», пожалуйста.

Официантка исчезла, прежде чем Уильям успел исправить заказ.

Худшие опасения Уильяма сбылись, когда коктейли принесли в кружках в виде танцовщиц хулы, украшенных кусочками тропических фруктов и веселенькими бумажными зонтиками. Он отодвинул свой коктейль.

— В жизни не думал, что когда-нибудь мне придется произнести слова: я отказываюсь пить что-либо, украшенное зонтиком.

Чарльз потянулся через столик и убрал зонтик с коктейля Уильяма.

— Вот. Теперь никаких зонтиков.

Уильям хотел ответить, но помещение наполнилось записанными на пленку звуками грома.

— Смотри! — радостно сказал Чарльз. — Это самое лучшее.

Потоки искусственного дождя хлынули в бассейн, а Уильям хмурился все больше. Ливень, видимо, намочил кого-то из танцующих у лагуны: он видел, как они отскакивали, громко смеясь.

— Неужели тебе не нравится? — спросил Чарльз, и его взгляд был таким оживленным, каким Уильям не видел у него за весь уикенд. Но Уильям не перестал хмуриться, и Чарльз вздохнул. Восторг его улетучился. — Слушай, Уилл, я знаю, что это полная глупость. Я понимаю. Но я уже целую вечность не развлекался. Я много работаю, и отец моей работой доволен, но… ладно, я скажу. Мне это все опротивело. Мне не нравится моя работа, и я все время тоскую о Джейн и о том, как я жил здесь. Только и есть хорошего, что погода да сёрфинг. Когда мне было шестнадцать лет, этого было достаточно, но сейчас уже нет.

Уильям, несмотря на упоение собственным снобизмом, был тронут печалью Чарльза.

— Извини, Чарльз. Я и понятия не имел, что ты так несчастлив. Ведь когда ни спросишь тебя, как дела, ты всегда отвечаешь, что хорошо.

— Наверное, я просто стараюсь быть оптимистом, но не знаю, сколько еще смогу так жить. Единственный положительный момент — что мы с мамой стали гораздо ближе.

— Вот как? — Мать Чарльза казалась Уильяму неинтересной. Она была похожа на бледную, ничтожную тень своего мужа.

— Жизнь у нее была не из легких — столько лет с отцом. И ещё, она ни разу об этом не говорила, — но я думаю, она была очень огорчена тем, как он поступил тогда в мае. Когда его нет в городе, мы с мамой проводим время вместе и я наконец-то начинаю по-настоящему её узнавать. Она гораздо умнее, чем я думал, и очень наблюдательна. По-моему, она действительно рада, что я в Лос-Анджелесе, а если бы я уехал, ей бы пришлось остаться вдвоем с отцом.

Уильям не знал, что на это сказать, и взял свой коктейль, поморщившись на причудливый стакан. Пить через светящуюся соломинку было унизительно, и он не собирался этого делать. Он просто отодвинул её и наклонил стакан, но наткнулся носом на кусочек ананаса, служивший украшением. Пришлось бросить противный фрукт в стакан и попробовать снова, на этот раз признав поражение и взяв соломинку. На удивление, напиток имел приятный вкус фруктового пунша.

— Вот и молодец, — одобрительно сказал Чарльз. — Пей, и давай присоединимся к общему настроению. Я сегодня ощущаю серьезную потребность в дурацких бессмысленных развлечениях.

Уильям счел, что лучше смириться.

— Ладно, я не хотел… портить тебе праздник, — натянуто пошутил он. Суррогатный дождь кончился.

— Ну, так-то лучше! — воскликнул Чарльз, глотнув коктейля. — До наступления утра ты еще будешь выплясывать с зонтиком в зубах.

— Очень в этом сомневаюсь, — ответил Уильям, но не сдержал улыбку.

Предсказание Чарльза не сбылось, но Уильям, преодолев свое предубеждение, решил, что в «Тонге» все же имеется кое-какой потенциал для веселья. Идея в целом его смущала, он не понимал, зачем такому элегантному заведению, как «Фермонт», понадобилось устраивать у себя в подвале это воплощение сомнительного вкуса. Но к тому моменту, как в третий раз пошел искусственный дождь, он обнаружил, что периодические ливни его даже забавляют.

Очень возможно, что на его благожелательное настроение повлияли коктейли «май таис». Конечно, ему было не угнаться за Чарльзом, выпившим немало — притом, что большую часть времени он проводил на танцполе. Но Уильям опустошил второй стакан «май таис» и серьезно подумывал о том, не съесть ли ему пропитанный алкоголем фрукт вместо того, чтобы заказать третью огромную порцию крепкой смеси.

Интересно, что бы Лиззи сказала про это местечко. По его лицу расплылась блаженная улыбка, а глаза закрылись, когда он представил себе, как она стоит на плоту посередине лагуны и поёт ему любовную песню. Она была похожа на полинезийскую богиню, завернутая в шелковый саронг, с открытым белым нежным плечом. Волосы её развевались и спадали по спине. Он видел, как сам решительно скользит по поверхности лагуны, вдруг обнаружив способность ходить по воде. Вот он схватил её в объятия, понёс на твердую почву и уложил на охапку пластиковых пальмовых листьев, появившихся, словно по волшебству. По еще одному очень своевременному волшебству все остальные посетители бара куда-то исчезли, и они остались вдвоем. Он опустился подле нее на колени, упиваясь любовью в её взгляде и лаская её нежную шелковистую кожу. Когда он развязал узел, державший саронг у неё на плече, то услышал голос:

— Прошу прощения?

Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним стоит привлекательная рыжеволосая женщина в хорошо сшитом черном брючном костюме. Он недоуменно смотрел на неё, тихо радуясь тому, что за краем стола его не видно ниже пояса и не заметно следствие его эротической фантазии.

— Привет, — сказала она. — Я Мэри Бейкер.

Из вежливости ему пришлось подняться из-за стола, что он и сделал очень осторожно. Выйдя из-под соломенной крыши над своим столиком, он попытался прикрыть себя левой рукой и правой пожал её протянутую руку.

— Уильям Дарси.

В её глазах промелькнуло узнавание.

— Мне так и показалось, что я вас знаю. Тот самый пианист Уильям Дарси?

— Верно.

Её улыбка, и до этого дружеская, стала еще теплее.

— В прошлом году я была на вашем выступлении с симфоническим оркестром Сан-Франциско. Это было чудесно.

Хотя Уильяма не очень радовали встречи с поклонниками, он совсем не был равнодушен к комплиментам. Он улыбнулся ей, чуть расслабившись. Очень кстати свидетельство его возбуждения исчезало, и ему больше не нужно было стоять, неловко изогнув левую руку.

— Спасибо.

— Вы приехали в город на очередные гастроли?

— Нет, этой осенью я веду специальную программу в консерватории Пасифик.

— Понимаю. Звучит интересно.

Она выжидательно улыбалась, но он не знал, что отвечать, поэтому просто смотрел на неё и ждал, вежливо и невозмутимо.

После короткого молчания Мэри, очевидно, поняла, что поддерживать разговор придется ей самой.

— Когда я к вам подошла, то еще не знала, кто вы, но подумала, какая досада, что самый интересный здесь мужчина сидит один. Не хотите ли потанцевать?

К таким комплиментам Уильям тоже не был равнодушен. Его улыбка стала шире, но он решительно покачал головой.

— Спасибо, что-то не хочется.

— Понимаю. Многие мужчины не любят танцевать, хотя про вашего друга этого не скажешь. — Она кивнула в сторону Чарльза, который все еще был на танцполе. — Ладно, тогда, может, присядем, и я составлю вам компанию, пока он не вернется?

— Это очень мило с вашей стороны, но… я не свободен. — Удивительно приятно было произнести это.

Мэри пожала плечами и выдавила улыбку.

— Счастливица она, а мне не повезло. Ну, рада была познакомиться, Уильям. Приятного пребывания в Сан-Франциско.

— Спасибо, — кивнул он.

Она отошла прочь, а Уильям опять уселся и оглянулся на танцпол, где Чарльз и его очередная партнерша кружились под неистовую музыку. Через несколько минут плот причалил к краю лагуны, выпуская музыкантов на перерыв. Чарльз вернулся к столику и, широко улыбаясь, повалился на свой стул.

— Столько веселья пропускаешь, — сказал он, вытирая влажный лоб салфеткой из-под коктейля. — Но знаю, что было бы напрасно уговаривать тебя потанцевать, когда ансамбль вернется с перерыва.

— Вот только что меня приглашали танцевать, — самодовольно сказал Уильям.

— Ах да, я же видел, сюда подходила такая рыжая милашка. Почему ты отказался? Могу поспорить, тебе бы понравилось.

— Как будто ты меня не знаешь. Я не считаю танцы приятным времяпровождением. — Если только это не медленный танец с Лиззи. Это совсем другое дело.

— Знаю. Поэтому я и сказал, что уговаривать тебя — тратить время впустую. В любом случае, Уилл, спасибо, что согласился посидеть здесь. Я знаю, это не в твоем вкусе, но мне стало гораздо лучше.

— Я рад, но как ты будешь себя чувствовать наутро? — Чарльз не был пьян до бесчувствия, но выпитого им было достаточно, чтобы назавтра пожалеть об этом.

Чарльз пожал плечами.

— Это хорошее обезболивающее.

— Мне жаль, что ты так тяжело переживаешь разрыв с Джейн. А ты не… — Уильям очень вовремя остановился. Похоже, от «май таис» у него развязался язык и он стал не таким рассудительным. Он чуть было не предложил Чарльзу отыскать Джейн и попытаться возобновить их отношения. Но её мать ничуть не изменилась, и все так же стоит вопрос о брачном договоре и о деньгах. Ничего вообще не изменилось.

Уильяму пришло в голову, что Элизабет своим первоначальным отказом пусть и причинила ему боль, но также и убедительно доказала, что её теперешний интерес к нему не связан с его банковским счетом. Ему повезло, что, взрослея, она избежала дурного влияния матери — возможно, оттого, что училась так далеко от дома и в школе, и в колледже.

Чарльз в ожидании конца фразы Уильяма взял со столика маленький розовый зонтик и рассеянно крутил его ручку размером с зубочистку. Опять заворчал гром, предупреждая о приближении очередного тропического ливня, и внезапно Уильям почувствовал, что с него достаточно. Он поймал взгляд официантки и попросил счет.

— Пошли, Чарльз, — сказал он. — Хватит на сегодня.

Через несколько минут, попрощавшись в холле, Чарльз поднялся к себе в номер, а Уильям вышел из отеля. До дома было недалеко, и он пошел пешком, радуясь встретившему его свежему, влажному воздуху.

В пентхаусе миссис Рейнольдс оставила гореть несколько ламп, освещавших путь в его комнату; проходя по холлу, он выключал их. Войдя к себе в спальню, он посмотрел на часы у кровати. Было почти четверть двенадцатого. Пожалуй, еще не поздно позвонить Лиззи; она ведь сегодня вечером тоже не дома.

Он вытянул из бумажника листок бумаги, довольный, что перед отъездом из Нью-Йорка поборол гордость и попросил Соню разыскать домашний телефон Элизабет. К его удивлению, на следующий день Соня просто вручила ему номер, не подтрунивая и не задавая скользких вопросов. В её взгляде даже было что-то вроде сочувствия, хотя Соню частенько было нелегко понять. Кажется, она каким-то образом узнала, что происходит. Просто экстрасенс.

Уильям набрал номер и через два гудка услышал голос Элизабет. К сожалению, голос был записан на автоответчике. Он оставил сообщение и с тяжелым вздохом положил трубку. Идиот, почему он днем не спросил номер ее мобильного? Я бы мог ей позвонить прямо сейчас, где бы она ни была.

Несмотря на полный событиями день, Уильяму совсем не хотелось спать. Он решил посидеть в постели и почитать новую книгу по истории Сан-Франциско. Может быть, скоро Лиззи услышит его сообщение и перезвонит ему. Это стало бы идеальным завершением этого дня.

В самом начале первого Джейн и Элизабет вернулись домой. Они приглашали Шарлотту переночевать у них на диване, потому что рискованно было возвращаться на машине в Беркли после бурно проведенного вечера, но оказалось, что она решила поехать на такси к Роджеру, а машину уже поставила на парковку поблизости.

Элизабет хорошо провела вечер, но рада была, что вернулась домой. На ней сказывались и недосып, и день, проведенный на солнце и свежем воздухе, и веселый, но шумный вечер. Она прошла сразу к себе в спальню, переоделась в ночную рубашку и, зевая, побрела на кухню. Там Джейн наполняла чайник водой.

— Хочешь чашку чая, Лиззи?

— Нет, спасибо. Я подумала… не хочешь обсудить вчерашний вечер? Мы обе были заняты, и до этой минуты невозможно было поговорить по душам. Я знаю, тебе было тяжело вот так увидеться с Чарльзом.

Джейн медленно кивнула.

— Да, тяжело. Я догадывалась, что у него, возможно, кто-то есть, в конце концов, я и сама несколько раз встречалась с мужчинами. Но знать и своими глазами увидеть — совсем не одно и то же.

— Да еще Кэролайн постоянно твердила, как они близки с Еленой. Знаешь, скорее всего, это была неправда, она просто хотела помучить тебя.

Джейн поставила чайник на плиту.

— Не знаю, что Кэролайн выиграет, если сделает мне больно.

— И я тоже, но ей, наверное, и не нужен повод, чтобы кого-то обидеть. Я только знаю, что для человека, который приехал в Сан-Франциско на выходные со своей постоянной подругой, Чарльз выглядел совершенно несчастным. Каждый раз, когда я его видела, он смотрел на тебя.

— Лиззи, очень мило, что ты стараешься всё представить так, будто он все еще меня любит, но…

— Я тебе говорю только то, что видела. А как он страдал, когда ты разговаривала с… как его звали? Того парня, который спрашивал твой телефон?

— Джордан.

— Правильно, Джордан. Чарльз так ревновал, что еле держал себя в руках. Может, тебе стоит завтра утром ему позвонить и пригласить вместе позавтракать, пока он не уехал? Ты все еще его любишь, и если он тебя любит так, как мне кажется, я уверена, что вы помиритесь.

— Но ничего же не изменилось. Мы и раньше любили друг друга, но этого оказалось недостаточно, чтобы все было хорошо.

— Это было до того, как Чарльз понял, что значит жить без тебя. Правда, Джейн, позвони ему.

Джейн вздохнула.

— Не могу. И не оттого, что не хочу его видеть или думаю, что он не хочет меня знать. Просто мне так его не хватает, что я способна выкинуть какую-нибудь глупость. Если бы он снова попросил меня бросить здесь юридическую практику, и переехать с ним в Лос-Анджелес, и стать ему такой женой, как хочет его отец, — светским украшением… на этот раз я, возможно, и согласилась бы. Но душу я не могу продать, даже ради Чарльза. Если бы я это сделала, я бы уже не была той женщиной, которую он полюбил. Боюсь, что в результате нам обоим стало бы только хуже.

— Но, возможно, сейчас он уже достаточно пожил с отцом. Как знать, может быть, в эту самую минуту он говорит Уильяму: если бы она попросила меня уйти из отцовской компании и переехать обратно в Сан-Франциско, я бы согласился.

— Но я бы не стала просить его об этом.

— А ты не думаешь, что так было бы лучше для него самого? Ты же видела, какой у него отец.

Джейн смахнула слезинку.

— Да, видела. И волнуюсь за Чарльза. Но он должен сам принять решение.

— Но разве ты не хочешь помочь ему разобраться, что к чему?

— А что, если бы Уильяму пришлось делать такой выбор? Представь, что ради того, чтобы быть с тобой, ему пришлось бы отвернуться от своей семьи и наследства. Хотелось бы тебе быть уверенной, что он самостоятельно принял решение, что ты не повлияла на него? И если бы он выбрал тебя, ты бы не чувствовала себя виноватой, как будто что-то отобрала у него? Тебя бы не беспокоило, что однажды он пожалеет о своем выборе и это будет твоей виной?

Элизабет вздохнула.

— Ты права, как всегда. Но мне тяжело видеть тебя такой несчастной.

— Со мной всё в порядке, правда, — сказала Джейн и успокаивающе улыбнулась. — Я просто не ожидала увидеть Чарльза, и это меня выбило из колеи. Я справлюсь. Хорошо, что ты здесь со мной. Все эти годы мне тяжело было, что ты так далеко.

— Я знаю. Я так по тебе скучала. — Сестры обнялись, и Элизабет вдруг почувствовала, как глаза заволокло слезами.

— У тебя усталый вид, Лиззи. Сейчас идешь спать?

Элизабет кивнула.

— Пожалуй. Спокойной ночи, Джейн. Не засиживайся допоздна.

Повернувшись к выходу, Элизабет увидела на полочке автоответчик, терпеливо мигающий индикатором сообщений. Она нажала кнопку воспроизведения, и её глаза просияли при звуке голоса Уильяма.

— Алло, Лиззи? Ты дома? Это Уильям… Но ты, наверное, еще не пришла. Я позвонил, чтобы поблагодарить за сегодняшний день. Я не лягу спать до полуночи, может быть, и позже, так что, если придешь не очень поздно, позвони мне. — Он продиктовал свой номер, прежде чем отключиться. Она быстро записала его на клочке бумаги у телефона, хотя могла взять его и из записной книжки у себя в спальне.

Элизабет быстро взглянула на часы.

— Двадцать минут первого, — сказала она. — Звонить?

— Конечно, позвони.

— Но он, может быть, уже спит. Не стоит его беспокоить.

— Судя по интонациям, он очень хотел с тобой поговорить, — сказала Джейн, усаживаясь за маленький кухонный столик. — Знаешь, он может быть, даже специально не спит и ждет твоего звонка.

Последний аргумент убедил Элизабет, и она набрала его номер. Джейн вышла из кухни, тихонько сказав, что будет в гостиной. Перед четвертым гудком, после которого неизбежно последовал бы Сонин голос с автоприветствием, она услышала хрипловатое:

— Алло?

— Уильям, это Лиззи.

— Привет.

Она ласково улыбнулась, услышав сонную радость в этом одном коротком слове.

— Извини, разбудила тебя, да?

— Нет, все нормально. Я сидел тут, читал, ждал, что ты позвонишь, и, должно быть, задремал. — Он замолчал, и ей показалось, что он зевает. — Хорошо, что позвонила.

— Я ненадолго. Тебе пора в постель. Уже поздно, тебе надо отдыхать. — Прямо как миссис Рейнольдс!

— Вообще-то я уже в постели, — сказал он. — Но если ты хочешь прийти подоткнуть мне одеяло…

Элизабет вдруг поняла, что хочет именно этого. Она представила себе, как он раскинулся в постели, на подушках, с сонным взглядом, с восхитительно взъерошенными волосами. Ей в голову пришла нескромная мысль, от которой вспыхнули щеки: Интересно, надета на нем пижама, или…

— Хорошо прошел вечер? — спросил он, когда она не ответила.

— Хорошо, — ответила она, усаживаясь за кухонный столик — А у вас с Чарльзом?

— Может быть, «хорошо» — это не самое подходящее слово, но приятно было встретиться.

— Как у него дела?

— Ему трудно снова привыкать к жизни в Лос-Анджелесе.

Элизабет хотелось спросить прямо, не скучает ли Чарльз по Джейн, но это было невозможно: сестра находилась в соседней комнате и могла это услышать.

— Ну, уже поздно, не буду отрывать тебя от сна.

— Я с большим удовольствием поговорил бы с тобой. Я хотел узнать, ты определилась насчет обеда в понедельник?

Чайник засвистел, и Элизабет шагнула через маленькую кухню, убрать его с огня.

— Боюсь, что да. Прием точно состоится в понедельник.

— А никак нельзя туда не ходить?

— Я правда должна там быть, ради Джейн. Это важнее, чем, по-видимому, тебе кажется.

— И завтра ты тоже занята и не сможешь поужинать со мной.

Элизабет услышала отчаяние в его голосе и ясно представила себе, что он чувствует.

— Завтра выступает наш джазовый ансамбль. Начало в восемь, но к шести нужно прийти на репетицию. Я бы тебя пригласила, но это частная вечеринка, так что я ничего не могу поделать.

— Я мог бы притвориться техником.

Элизабет тихо засмеялась, обрадовавшись, что он не обиделся.

— Тогда встретимся вечером во вторник?

— Обязательно.

— Ладно, договорились. А теперь ложись спать.

— Слушаюсь, мэм. Спокойной ночи, Лиззи.

— Спокойной ночи.

— И еще… Лиззи…

— Хм-м?

— Я сегодня провел изумительный день.

— Я тоже. Приятных снов.

Когда Джейн через минуту вернулась на кухню, Элизабет наливала в кружку кипяток из чайника.

— Судя по выражению твоего лица, — заметила Джейн, — разговор был приятный.

Элизабет знала, что глупо улыбается, но только улыбнулась еще шире.

— Я его разбудила, но ты была права — он ждал моего звонка.

— Я знаю, что уже говорила это, Лиззи, но я так счастлива за тебя. Только послушать, как ты о нем говоришь, сразу понятно, насколько он тебе нравится.

— Нравится. Правда нравится. Но… — Улыбка Элизабет поблекла, и она облокотилась на столешницу, положив локти на пластиковую поверхность.

— Хочешь о чем-нибудь поговорить? Сегодня утром ты сказала, что тебе нужен мой совет по поводу Уильяма. Или ты сейчас слишком устала?

Элизабет подергала этикетку от чайного пакетика, свисавшую из чашки, потом достала вторую чашку из шкафчика у себя над головой.

— Раз уж ты сама завела речь об этом, я в самом деле хочу поговорить. — Она заварила еще чашку чая, сестры перешли в гостиную и уселись на диване.

Джейн умела слушать лучше всех. Она умела дать человеку выговориться так, как тому хотелось и было удобно. И сейчас она не стала засыпать Элизабет вопросами, стоило им сесть. Вместо этого она спокойно ждала, пока сестра соберётся с мыслями, и смотрела с сочувственным интересом.

— Я толком не знаю, с чего начать. Я… ну, ты более или менее в курсе, что случилось в Нью-Йорке, тогда ночью, в моей квартире.

Джейн кивнула, отпив чаю.

— У меня еще несколько раз случались «возвраты к Майклу», как тогда ночью с Уильямом. Вчера вечером мы поехали на мыс Марин Хедлэндс полюбоваться видом, и пока мы стояли там, он поцеловал меня. И мы стали заводиться, и… ну, он ничего плохого не сделал. Он просто вдруг стал немного агрессивным. Сначала это меня просто слегка напугало, но потом из-за этого я вспомнила Майкла, и тут мне стало по-настоящему страшно.

— И что ты сделала?

— На этот раз я не стала так остро реагировать. Я просто отстранилась, а потом мы сели в машину и немножко поговорили. Я сказала ему, что мы не должны торопиться.

— Молодец. — Джейн поставила чашку и погладила руку Элизабет. — Знаю, это было нелегко. Что он сказал?

— Я знаю, что он расстроился, но воспринял это очень достойно. Сказал, что, возможно, мне придется время от времени напоминать ему, где проходят границы, но он будет уважать мои желания.

— Вот видишь? Мы с Шарлоттой с самого начала говорили, что ему нужно больше, чем просто секс.

— Я знаю. Я признаю, что была неправа.

— Ну наконец-то! — Джейн встала. — Хочешь крекеров или чего-нибудь еще? Я что-то проголодалась.

— Нет, спасибо. Я за ужином объелась.

Джейн босиком пошлепала на кухню. Копаясь там в шкафах, она крикнула:

— Похоже, вам с ним очень хорошо вместе. По-моему, это просто здорово.

— А кто бы мог подумать, да? Он такой сдержанный и… неразговорчивый, иначе не скажешь. А я такая… совсем другая.

Джейн вернулась с рисовым печеньем в руке.

— Я знаю, что это звучит банально, но иногда противоположности действительно притягиваются.

— Пожалуй. Но когда мы вместе, нет ощущения, что мы противоположны. То есть я, конечно, разговариваю больше, чем он, но странным образом мы оба меняемся, когда бываем вместе. Он становится гораздо веселее и общительнее, а я — тише и спокойнее. Так что мы как бы идем навстречу друг другу и встречаемся посередине, если так можно выразиться.

— Можно. Вы пробуждаете друг в друге самые лучшие качества. Вот чем и замечательна любовь.

Элизабет вздрогнула всем телом.

— Не спеши. Я сказала, что он мне нравится, а о любви я ничего не говорила.

— И не нужно, — ласково улыбнулась Джейн. — Любовь в твоих глазах, в твоем голосе, когда ты говоришь о нём.

— Не думаю, что я готова к любви, — упрямилась Элизабет, накручивая прядь волос на палец.

— А от тебя тут ничего не зависит. Кроме того, любовь — бесценный дар, ему надо радоваться и наслаждаться им.

— Хотела бы я согласиться с тобой. Мой опыт любви не такой положительный. И твой тоже — во всяком случае, за последнее время.

В улыбку Джейн прокралась печаль.

— Я не жалею, что любила Чарльза. Я хотела бы поскорее забыть его, но в те месяцы, что мы были вместе, я была счастлива, как никогда. С этими воспоминаниями я не рассталась бы ни за что на свете. Кроме того, не нужно судить по прошлому. Все ситуации разные.

Элизабет допила чай и поставила чашку на кофейный столик.

— Я это знаю… по крайней мере, умом понимаю. Но потом случается «возврат в прошлое», вроде того, что был вчера вечером. Сегодня днем у меня был еще один.

Джейн почувствовала дрожь в голосе Элизабет, отложила надкусанное печенье и взяла сестру за руку.

— Что случилось? — мягко спросила она.

— Это было в парке, во время пикника. Уильям лежал на одеяле и уснул. Я смотрела на него, и он был такой… прелестный. Я знаю, о мужчинах обычно так не говорят, но это именно то слово. Я не могла отвести от него глаз. Ну и когда он проснулся, я наклонилась и поцеловала его. — Элизабет замолчала и нахмурилась, не зная, как рассказывать дальше.

— И, наверное, дело кончилось тем, что ты растянулась на одеяле рядом с ним? — В глазах Джейн замелькали искорки.

Элизабет кивнула.

— Мы расстелили одеяло в укромном уголке, и так или иначе все равно целовались бы. Но был момент, когда он надо мной наклонился, и было ощущение, что он меня вот-вот прижмет к земле всем телом, и это мне напомнило… — Элизабет трясло, как от холода, она обхватила себя руками.

— Ничего, ничего, Лиззи. — Джейн обняла ее за плечи, успокаивая.

— В общем, я испугалась и начала вырываться. Хорошо, что он сразу же поднялся, а потом все было нормально.

— Лиззи, мы и раньше об этом говорили, и решение остаётся за тобой, но я повторю еще раз. Я серьёзно считаю, что тебе следует с кем-нибудь поговорить об этом.

— Я говорю. С тобой.

— Ты знаешь, о чем я, — сказала Джейн, изо всех сил стараясь выглядеть строгой старшей сестрой.

— Что мне действительно следует — это перестать быть такой дурой. Я в самом деле думала, что это осталось в прошлом. Но потом познакомилась с Уильямом, и все стало возвращаться.

— Ну, ты же сказала, что Майкл похож на Уильяма, это можно понять.

— Сходство определенно есть. Майкл не такой красивый, как Уильям, но у него была очень приятная внешность. Такого же роста, широкие плечи, темные волнистые волосы. И еще пронзительный взгляд.

— А характером они похожи?

Элизабет пожала плечами.

— Есть немного. Майкл был надменный и эгоцентричный, и Уильям тоже может быть таким. И, несмотря на это, оба могут быть очень обаятельными. Но, пожалуй, на этом сходство и заканчивается. Майкл был общителен и очень уверен в себе. Это было видно даже по его походке — почти развязной. Исключительно самоуверенный — оглядываясь в прошлое, я бы даже назвала его наглым. Он был как стихия. Если решал, что чего-то хочет, никто и ничто не могло ему помешать.

— А Уильям?

— Где-то он очень уверен в себе, но у него есть и слабые места. Если у Майкла такое и было, он это хорошо скрывал. Так интересно — иногда Уильям показывает, что он главный, и тогда спорить бесполезно, но временами я чувствую, что его нужно оберегать и заботиться о нем.

— Тогда, может быть, стоило бы сосредоточиться на различиях между ними, а не на сходстве.

— Проблема в том, что есть еще одно очень большое сходство, которое меня волнует сильнее всего. В свое время Майкл был легендой у себя на театрально-музыкальном отделении. Я была всего курсом младше и видела его во всех звездных ролях в мюзиклах — первую он получил на втором курсе, практически неслыханная вещь. Говорят, преподаватели считали его лучшим актером последних десяти выпусков. А как он пел… ты бы слышала. Голос теплый, мягкий и… — Элизабет вздохнула, качая головой.

— Такой голос может быть очень соблазнительным, — осторожно сказала Джейн.

— Ему достаточно было мигнуть, чтобы заполучить практически любую студентку отделения музтеатра. — Взгляд Элизабет стал жестким. — И, я думаю, он этим вовсю пользовался.

Джейн отставила свою чашку.

— Не вижу, при чем тут Уильям.

— Ну, я ими обоими восхищалась на расстоянии, пока не стала ближе. Так что в обоих случаях можно сказать, что мой идол сошел с пьедестала и заметил меня. Думаю, поэтому Майклу и удалось меня так использовать. Я его выдумала, и свои мечты не пыталась поверять реальностью. Мне так льстило, что этот полубог — потому что он им был для меня — мной интересуется. Или, по крайней мере, я думала, что ему интересна.

— Теперь я вижу, к чему ты ведешь. Ты боишься, что так же обожествляешь Уильяма.

Элизабет подобрала под себя ноги.

— Именно. Я думаю, именно поэтому я ему так не доверяла. Наверное, из-за этого я была чересчур осторожна и критична…

Джейн мягко улыбнулась.

— Боюсь, здесь не могу не согласиться с тобой, Лиззи. Ты была с ним слишком сурова. Он совершил кое-какие ошибки, но, по-моему, он хороший человек.

— Но разве можно меня обвинять за сомнения? Пьедестал Уильяма гораздо выше, а мои представления о нем были гораздо более туманны. Или, если пользоваться другими аналогиями, я как в стране Оз и хочу убедиться, что за занавесом увидела человека, а не всего лишь образ Волшебника. Потому что, несмотря на все вещи, которые, как мне кажется, я знаю об Уильяме, мы еще не так хорошо знаем друг друга.

— Может, и так, но сейчас у тебя есть время не спеша разобраться и выяснить, что он на самом деле за человек. Это решит твою проблему, так ведь?

— И да, и нет. То есть я сегодня осознала, что стала лучше понимать его и даже немного доверять ему. Но вообще-то у меня не так много времени. Он уезжает в конце октября.

— Не останется до конца семестра? — Глаза Джейн расширились.

— Нет. Всего два месяца.

— Вот досада. — Джейн минуту подумала, потом ее лицо просияло. — Но, по правде говоря, это больше времени, чем ты думаешь, если правильно его использовать. А если все пойдет хорошо, вы что-нибудь придумаете, чтобы и дальше поддерживать отношения.

— Насколько я могу судить, из отношений на расстоянии редко выходит что-то путное.

— Тогда, возможно, однажды ты переедешь к нему в Нью-Йорк.

Элизабет усмехнулась.

— Вот как! Я тут всего два месяца, а ты уже стараешься от меня избавиться!

Джейн улыбнулась и похлопала ее по руке.

— Ты же знаешь, я этого хочу меньше всего.

— Ну, не знаю, вот я тут полночи болтаю и не даю тебе спать. У тебя, наверное, было больше времени на сон, пока я не появилась на пороге.

— Глупости. Очень люблю потрепаться с тобой. Надеюсь, что помогла тебе.

— Помогла, как всегда. Спасибо тебе большое. — Элизабет сжала руку Джейн. — Но теперь точно пора идти спать, должно быть, уже поздно.

— Мысль хорошая.

Он отнесли чашки на кухню и поставили в раковину. Когда расходились по своим спальням, Элизабет взглянула на автоответчик, в котором ещё хранилось сообщение от Уильяма, и слегка улыбнулась. Хороший был день.

------
*тапас (tapas) — закуски (исп.)

 

© 2006. Все права принадлежат автору