Нежданная песня > Оглавление > Глава 40

Глава 40

Есть одна песня, которую я поместила бы в конце 39-й главы, если бы НП была мюзиклом, а не историей, в которой иногда звучат музыкальные вставки. В мюзикле герой может разразиться пением безо всяких видимых причин, и это никого не удивляет.

Это песня, которая, возможно, зазвучала бы в голове Элизабет, когда она лежала в объятиях Уильяма, наблюдая, как он спит. Но она все же не героиня мюзикла, и, начав петь, она бы его разбудила… не говоря уже о том, что он был бы несказанно удивлен тем, каким образом оркестр, аккомпанирующий ей, проник в комнату и где он спрятан.

Эта песня не является существенной деталью истории, но я постоянно представляла, что она звучит в голове Элизабет, поэтому я решила поделиться ею с вами:

Прослушать песню “A Quiet Thing”*

— Да, платье, по-видимому, безупречно. Я полагаю, нижнее белье тоже?

Элизабет закатила глаза в сторону Шарлотты, с которой они сидели в соседних креслах в педикюрном кабинете.

— Нет, к шикарному декольтированному черному платью я надену обычный белый лифчик, потому что я полная идиотка в отношении одежды. Думаю, я бы ещё добавила панталоны, если, конечно, ты мне разрешишь.

— Я не издеваюсь над твоим вкусом. Просто предлагаю что-нибудь сексуальное, чтобы Уильяма ждал под платьем такой пикантный маленький сюрприз.

— Я не говорила, что собираюсь снимать платье. — Элизабет произнесла эти слова со всей убедительностью, на которую была способна. Рано или поздно она, конечно, расколется и расскажет о том, что произошло вчера ночью, но сейчас сохранение тайны делало её намного слаще.

— Ты меня не обманешь, Лиз, я слишком давно тебя знаю. Отчего ты так покраснела, когда я предложила тебе сделать эпиляцию бикини?

День в массажном салоне идеально подошел к разнеженному состоянию Элизабет, все здесь доставляло ей огромное удовольствие. Каждый дюйм её кожи стал словно шелковым после европейского массажа и роскошной очистки, а всё тело пропитал сладкий запах лаванды. Закрыв глаза, она откинулась на спинку кресла, и восхитительный хоровод воспоминаний уже, по крайней мере, в десятый раз проплывал в её мыслях — воспоминаний о вчерашней ночи… и сегодняшнем утре.

Элизабет никогда еще не испытывала ничего подобного тому блаженству, которое она ощутила, проснувшись утром в объятиях Уильяма. Она все ещё слышала его тихое удовлетворенное урчание, когда он уютно прижимался к ней, и его тепло и сила обволакивали её, а чуткие руки нежно скользили по её телу. Даже наждачная шершавость его подбородка, когда он с полузакрытыми глазами утыкался в её шею и плечо, была чертовски приятна.

Их сонные утренние ласки привели к неторопливой любовной интерлюдии. Утром Уильям продемонстрировал сдержанность, достойную восхищения, обстоятельно растянув прелюдию ради Элизабет. Но, к его очевидному огорчению, хотя она испытала несомненное удовольствие от слияния их тел, ей опять не удалось достичь высшей точки экстаза, хотя чуть позже она и сдалась ласковой настойчивости его опытных рук.

Элизабет предпочитала не думать, насколько искусными были эти руки. Уильям, без сомнения, прекрасно знал, как обращаться с женским телом, и полагать, что он почерпнул эти знания из книг, означало бы обманывать себя. Она всегда допускала, что он был ветераном многих женских постелей, но все же столь веское доказательство её обескураживало. Но прошлое ничего не значит. Теперь он мой — и это главное. И если я буду достаточно часто себе это повторять, то, наверное, даже и сумею в это поверить.

Она изучила свои тщательно обработанные ногти, покрытые лаком легкого малинового оттенка. Её пальчики на ногах ожидали вскоре такого же украшения, отмокая в теплой ароматной воде. Она провела рукой по своим ногам под краем шикарного купального халата. Элизабет с неохотой уступила уговорам Шарлотты и вытерпела несколько неприятных минут восковой эпиляции. И теперь ей пришлось сознаться, что ноги стали удивительно гладкими. А что касается остального… Шарлотта была права — эта мысль заставляла Элизабет краснеть.

— Лиз, вернись на землю! — это была Шарлотта.

Элизабет открыла глаза.

— Х-м-м?

— Ты снова выпала в середине разговора. Я говорила, что знаю шикарный магазин женского белья, где можно купить очень сексуальные штучки. Мы можем заскочить туда после того, как закончим здесь, и я могу помочь тебе подобрать что-нибудь к сегодняшнему вечеру.

— Отстань, Шарли. Не можешь же ты всерьез считать, что я надену какой-нибудь жуткий корсет или фосфоресцирующие трусики «танга». Ты же хорошо меня знаешь.

— Конечно, знает. — Мелодичный голос Джейн раздался со стороны маникюрного столика, стоящего рядом. — Я уверена, что она не имела в виду ничего вульгарного. — Джейн приехала в салон почти перед обедом, сияя от радости и облегчения от того, что выиграла судебное дело. У сестер не было возможности поговорить наедине, но многозначительные улыбки, которыми они обменялись, сказали о многом без слов.

— Я не предлагаю ничего вопиющего, — сказала Шарлотта. — Просто что-нибудь маленькое и кружевное, предпочтительно черное.

— Ладно, сдаюсь. Я купила новое белье. И оно черное. Но я купила его, потому что хочу чувствовать себя женственнее, а не для того, чтобы выставлять его напоказ.

— Это вполне понятно, — мягко сказала Джейн. — Такое шикарное платье заслуживает, чтобы под ним было достойное белье.

— И даже если он увидит меня без платья, я не хочу выглядеть, как потаскушка. — Элизабет детально обдумала эту проблему во время своего похода по магазинам, заполненным обрывками кружев и атласа, маскирующихся под нижнее белье. — Может быть, кому-то это покажется странным, но я предпочитаю, чтобы мое белье было видно без помощи микроскопа.

— Ваши возражения принимаются, — парировала Шарлотта. — Но, знаешь ли, хорошие девочки тоже носят сексуальное белье. Большинство парней тащатся от этого. Хотя вряд ли тебе нужны подобные уловки. После стольких месяцев Уильям, вероятно, до колик мечтает увидеть тебя раздетой.

Элизабет сжала губы, стараясь сдержать улыбку, которая упорно пробивалась наружу.

— Подожди-ка минуточку, — Шарлотта пронзила Элизабет оценивающим взглядом. — Он уже видел тебя раздетой, не так ли? Это написано на твоем лице. Давай, колись. Вы уже сделали это, да?

Элизабет почувствовала, как вспыхнуло её лицо. Отрицать было бесполезно — смущение и улыбка полностью выдали её…

— Этой ночью.

— Ну наконец-то, Лиз! Как всё прошло?

Элизабет восторженно вздохнула:

— Замечательно!

— Ты только взгляни на эту улыбку, Джейн. Похоже, наша маленькая поющая монахиня не просто сбежала из монастыря, а еще и громко хлопнула дверью. Ну и что, вы с ним всю ночь наверстывали упущенное?

— Не совсем так… Это было романтично, и он был так мил и… — Её голос почти замер. — Я не могу объяснить. Но это было прекрасно.

Лицо Джейн расцвело теплой улыбкой.

— Лиззи, я бы подошла и обняла тебя, если бы не боялась запачкать лаком. Но ты знаешь, как я за тебя счастлива.

— Я тоже, — сказала Шарлотта. — После всего, что с тобой произошло, ты заслужила, чтобы развлечься с таким хорошим и… что немаловажно, возмутительно роскошным парнем. Так значит ли это, что с Майклом покончено навсегда? Никаких возвратов в прошлое и никаких тяжелых воспоминаний?

— Наверное нет, по крайней мере, мне так сказали. Я не успела рассказать тебе об этом, но пару дней назад я наконец-то сходила к психотерапевту.

— Молодец. Я полагаю, в этом секрет твоих достижений?

— Психотерапевт дала мне несколько хороших советов, но самое главное сделал Уильям. Он… — Элизабет помедлила, осторожно подбирая слова. Она не рассказывала о событиях ночи вторника никому, кроме Джейн и психотерапевта, и не собиралась этого делать. — Я наконец-то поняла, что могу полностью ему доверять, что он не разобьет мое сердце.

— Я уже говорила тебе это, но я горжусь тобой. — Глаза Джейн светились любовью. — Я знаю, сколько мужества нужно было тебе собрать, чтобы справиться со своим прошлым.

— Если бы у меня было хоть немного мужества, я бы справилась с этим давным-давно. Но теперь, когда у меня появились и любовь, и доверие, мне больше не страшно, и поэтому все изменилось.

Шарлотта нахмурилась.

— Итак, все говорит о том, что ты беспрепятственно движешься вперед. Почему же ты не уверена, что с Майклом покончено?

— Сейчас я чувствую себя просто феерически, но думаю, разумно будет предположить, что Майкл не улетучится из моей головы, как облачко дыма, только из-за того, что я теперь с Уильямом. Вполне вероятно, что он прячется где-то в темных закоулках, поэтому психотерапевт предлагает, чтобы я еще некоторое время к ней походила.

Шарлотта сочувственно кивнула.

— Ну, а теперь, когда ты знаешь, как замечательно все это может быть, ты не жалеешь, что ждала так долго?

Элизабет покачала головой:

— Нет, все произошло как раз вовремя. — И подумала, а согласился ли бы с ней Уильям. — Но хватит обо мне. Расскажи нам про Ричарда. — Они с Шарлоттой перекинулись несколькими фразами на эту тему утром, но оздоровительные процедуры помешали им углубиться в тему.

Шарлотта откинулась на стуле.

— Ричард. Ну, с чего начать… Во-первых, конечно, вы знаете, что мы сняли номер во «Временах года».

— Но только до завтра. Потом ведь он возвращается домой? — спросила Элизабет. — Если только ты не привыкнешь к этой роскоши и не решишь там поселиться.

— Он не уезжает завтра. Он решил остаться до понедельника. Кстати, вспомнила, Джейн, не найдется ли одно свободное место на завтрашнем именинном ужине Элизабет?

— Конечно. Я попозже позвоню в ресторан.

— Подожди минуточку, — у Элизабет расширились глаза, — Ричард остается в городе, чтобы провести с тобой выходные? Это выглядит подозрительно похожим на любовь с первого взгляда.

— Едва ли. Вожделение с первого взгляда, сказала бы я. И будь я проклята, если он не оправдал это первое впечатление. Лиз, если у них есть семейное сходство, то я надеюсь, что ты много каши ела, поскольку силёнки тебе явно понадобятся. И дело не только в его выносливости. Сколько всего умеет этот парень… — Шарлотта медленно покачала головой. — Я никогда в жизни так не вопила. Это ты можешь подтвердить, насколько я знаю. Она рассказала тебе, Джейн?

Джейн кивнула.

— Неудивительно, что они с Уильямом как можно быстрее удрали из пентхауса.

— Они бы не помешали нам, если бы и остались, — весело сказала Шарлотта. — Мы бы их и не заметили. В любом случае, сегодня мы собираемся заказать икру и бутылочку дорогого виски и забраться в джакузи, так что пентхаус в вашем полном распоряжении, поэтому все должны быть довольны.

— Кроме Роджера, — тихо сказала Элизабет. — Я была слишком занята на этой неделе и не поговорила с ним. Надеюсь, с ним все в порядке.

— Думаю, да, — сказала Джейн. — Он звонил вчера вечером, чтобы узнать насчет вечеринки в субботу. Он как раз только что вернулся после ужина и сказал, что хорошо провел время. Мы немного поболтали, и мне показалось, что у него все в порядке.

— Конечно, в порядке, — отрезала Шарлотта и, вздохнув, продолжила спокойнее: — Извини. Это мое больное место. Все считают меня злобной мегерой, которая растоптала его сердце, но это неправда. Полагаю, можно было бы сказать, что он привык к моему лицу, — ну и к другим частям, — но ничего большего.

Появился мастер, который обслуживал Шарлотту, и приступил к работе. Элизабет откинулась в кресле и закрыла глаза, в очередной раз прокручивая в голове утреннее блаженство с Уильямом.

Раздался дверной звонок, и Элизабет почувствовала, как подпрыгнуло её сердце.

— Должно быть, кто-то пропустил его в здание. — Она взглянула на часы и увидела, что они показывают ровно 7:00. — И, конечно же, он точен, как король. Как я выгляжу?

Джейн, сидящая на краю кровати, улыбнулась ей.

— Он лишится дара речи. Твое платье безупречно, и думаю, мы подобрали к нему подходящую прическу. Но главное, что ты вся светишься.

— Вот какую пользу приносит скраб «Лавандовый сахар». — Элизабет до сих пор ощущала запахи ароматизирующих масел, которые были втерты в её кожу во время массажа.

Джейн встала.

— Дело не в этом. Ты вся светишься изнутри, потому что счастлива.

— Да, я очень, очень счастлива. И ещё больше счастлива оттого, что могу поделиться этим с тобой. — Элизабет обняла Джейн, но звонок прозвучал вновь, и она отпустила сестру. — Пожалуй, все-таки надо ему открыть.

Она уже прошла в коридор, когда Джейн остановила её.

— Лучше останься здесь, я сама его впущу. Бывают случаи, когда леди требуется торжественный выход.

Уильям настоял на том, чтобы привезти Элизабет на их праздничный ужин. Сначала она посчитала, что это глупо, ведь её сумка так и осталась в его спальне, и она забежала домой лишь для того, чтобы переодеться и попросить Джейн сделать ей прическу, — но сейчас она была рада его появлению, потому что это придавало ситуации особую праздничную ауру.

Элизабет рассматривала элегантную женщину, которая смотрела на неё из зеркала… женщину, которая тут же разрушила всю свою изысканность, пытаясь подтянуть открытый ворот черного платья. Вырез не был слишком глубоким, но она никогда прежде не носила платьев без бретелей и чувствовала себя несколько неловко. Но всё же, в этом платье, с его облегающим лифом и элегантной, с летящим подолом, шифоновой юбкой до колен, она ощущала себя утонченной, дерзкой и сексуальной одновременно, и это ей очень нравилось.

Джейн собрала волосы Элизабет в красивый тугой узел, оставив несколько закрученных завитков свободно спадать по бокам. Черное кружевное белье, которое на теле оказалось более откровенным, чем выглядело в магазине, было надежно скрыто под платьем. По крайней мере, пока. Её охватила дрожь предчувствия, когда она вышла из спальни, по пути захватив сумочку. В конце коридора она свернула в сторону гостиной — и замерла на месте.

Уильям стоял, беседуя с Джейн, источая непринужденную элегантность и мужественность, в темно-синем костюме, который идеально сидел на его высокой широкоплечей фигуре. Элизабет смотрела на него, и её сердце пело от радости, в то время как она пыталась свыкнуться с невероятной мыслью, что этот неподражаемый мужчина принадлежит ей.

Он повернул голову, и благоговейно-изумленное выражение застыло на его лице, когда он увидел её. Он тихо произнес всего одно слово, которого Элизабет никогда не слышала от него раньше:

— Отпад.

Элизабет легко покружилась, ощущая, как юбка изящно разлетается вокруг её ног, и затем подошла к нему.

— Добрый вечер, мистер Дарси.

Он медленно покачал головой.

— Ты выглядишь… У меня нет слов.

Она шагнула к нему.

— Премного благодарна, благородный дон.

Уильям склонился к ней, их губы встретились лишь на мгновение, из уважения к присутствию Джейн. Они неохотно отстранились, обнимая друг друга глазами.

— Это тебе, — сказал он тихо, протягивая Элизабет красную розу, завернутую в зеленую оберточную бумагу.

Элизабет вдохнула нежный аромат и вздохнула.

— М-м. Она прекрасна. Спасибо. — Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, чувствуя, что ей ещё труднее оторваться от него, чем минуту назад. — Мне нужно поставить розу в воду.

— Давай её мне, Лиззи, — сказала Джейн. — Я все сделаю. И пока вы не ушли, почему бы не сфотографироваться? Вы оба сегодня изумительно выглядите.

— Хорошая мысль, — ответил Уильям, не отрывая взгляда от Элизабет. — Мне бы хотелось иметь такую фотографию, чтобы брать ее с собой в поездки.

Джейн вышла, чтобы сделать то, что собиралась, а Уильям сжал Элизабет в объятиях и со страстным нетерпением завладел её губами.

— Я не переставал думать о тебе весь день, — прошептал он между поцелуями.

— И я. Я не могла дождаться вечера, чтобы увидеть тебя. — Она обвила его руками за шею и прижалась, отдаваясь страстному пылу их объятия. Он крепко обнимал её, и его тихий стон вызывал у неё дрожь.

Они услышали шаги Джейн и отпустили друг друга, обменявшись смущенными улыбками.

— Роза стоит в вазе на твоем туалетном столике, — сказала Джейн. — А теперь давайте сфотографируемся, и можете идти.

Уильям крепко обвил руку вокруг талии Элизабет, пока Джейн наводила фотоаппарат.

— Между прочим, — прошептала Элизабет, сбоку бросая на Уильяма озорной взгляд, — ты сегодня просто восхитителен.

Он улыбнулся ей, и в это время Джейн нажала затвор.

— Ой, мы испортили кадр, — сказала Элизабет. — Мы не смотрели в камеру.

— Уверена, что кадр будет хорошим, но я сделаю и другой, на всякий случай.

На этот раз они улыбались в камеру, а не друг другу. Затем Уильям помог Элизабет надеть пальто, и когда его пальцы скользнули по её обнаженным плечам, её кожа покрылась мурашками. Она легко прижалась к нему спиной и улыбнулась через плечо.

— Идем?

Он кивнул.

— Спасибо за фото, Джейн.

— Пожалуйста. Я напечатаю снимки к следующим выходным. Между прочим, как я поняла, вы с Чарльзом завтра утром встречаетесь в аэропорту.

— Да, мы так договорились, если его рейс прибудет вовремя.

Элизабет обняла Джейн.

— Увидимся завтра после репетиции. Я буду дома около трех.

— Возможно, меня не будет дома, мы встречаемся с Чарльзом.

— О, конечно. Желаю хорошо провести день, и увидимся, когда вернешься домой.

Провожая Элизабет к лифту, Уильям спросил:

— Джейн завтра встречается с Чарльзом?

— Да, он пригласил её побегать вместе. Разве не было бы здорово, если бы они вернулись друг к другу, и мы все четверо были бы счастливы?

— М-м-м.

Они остановились перед лифтом, ожидая его прибытия. Уильям взял Элизабет за руку, его взгляд обнимал её всю, излучая почти физически осязаемое тепло.

— Ты абсолютно… — Он покачал головой. — Лучезарная — единственное слово, которое сейчас подходит для тебя, — сказал он, поднимая её руку к губам.

— Ты настолько красив, что мне далеко до тебя, — ответила она, подходя ближе и взяв его за лацканы пиджака. Он склонил к ней голову, и они забылись в долгом, глубоком поцелуе, прервав его лишь тогда, когда двери лифта открылись и вновь закрылись, оставив их стоять прильнувшими друг к другу.

Элизабет рассмеялась.

— Кажется, проблема с лифтом становится для нас традиционной.

— Не вижу проблемы, — сказал Уильям, целуя её в кончик носа.

— Ты не помнишь? Мы провели почти весь вечер в среду, тщетно пытаясь добраться на лифте к тебе, потому что целовались, и когда двери кабины открывались, мы не замечали этого.

— А я повторяю, — прошептал Уильям с сексуальной улыбкой, от которой по её спине словно пробежал электрический разряд, — я не вижу здесь проблемы. — Его теплые, нетерпеливые губы снова встретились с её губами, и Элизабет решила, что он прав — никакой проблемы здесь не было.

Несмотря на пренебрежение к таким тривиальным вещам, как процесс работы дверей лифтов, Уильям и Элизабет все-таки добрались до пентхауса. Он успешно поборол искушение немедленно увести её в спальню, напомнив себе обо всех приготовлениях, которые сделал, чтобы этот день рождения запомнился Элизабет надолго.

Сейчас, когда они сидели в гостиной, дружески болтая, он был рад, что проявил выдержку. Он откинулся на спинку дивана и с улыбкой смотрел на неё.

— Расскажи, как ты провела день в салоне.

— Ну, как ты знаешь, я опоздала на несколько минут, потому что некий субъект не выпускал меня из постели. — Она обвиняющее изогнула бровь, глядя на него поверх бокала с шампанским.

В самодовольной улыбке Уильяма не мелькнуло ни капли раскаяния.

— Ты была вольна уходить, когда захочешь.

— Ну не считая того, что каждый раз, когда я готова была встать, ты начинал целовать меня.

— Кажется, ты ничего не имела против.

— В том-то и дело. Я совсем ничего не имела против. Во всяком случае, хорошо, что салон находится так близко, а то я бы опоздала окончательно.

— Мне так хотелось зайти туда, но я сомневался, что меня пропустят. — Гидромассажный салон Ноб Хилла находился в отеле «Хантингтон», как раз в квартале от его дома. Мысль о том, что она рядом и недоступна, весь день сводила его с ума. — Ты хорошо отдохнула?

Она кивнула.

— Это было замечательно. Жаль, что не могу позволить себе устраивать такие расслабоны регулярно. Я чувствую себя гладкой и отполированной, как автомобиль на выставке.

Уильям чуть не сделал двусмысленное замечание о том, что не прочь провести тест-пробег, но вовремя решительно сдержал себя. Терпение. Хорошее приходит лишь к тому, кто умеет ждать. Он поставил свой бокал с шампанским на столик и протянул руку.

— Мисс Беннет, не будете ли вы так любезны отужинать со мной?

— С удовольствием, мистер Дарси.

Легко обнимая девушку за талию, Уильям провел её в столовую. Элегантно сервированный стол, центр которого украшала ваза с длинными красными розами, очаровал Элизабет.

— Чувствую продолжение темы, — сказала она. Столик в прихожей был также украшен розами.

— А ты наблюдательна. — На самом деле роз было намного больше, но она увидит их позже. — Извини, мне нужно принести вино из кухни.

Он вернулся с немецким Рислингом, который, как он надеялся, был более чем хорош. Торжественно открыв бутылку и наполнив бокалы, он слегка пригубил вино, чтобы убедиться в своей правоте.

Элизабет попробовала тоже.

— М-м-м. Вкусно.

— Я подумал, что тебе понравится. Он хорошо подойдет к нашему главному блюду.

— Ага! А вот и подсказка. Может быть, пора сообщить мне, что же это за блюдо.

Уильям усмехнулся.

— Смакуй вино. Я сейчас вернусь.

Миссис Хилл предлагала остаться и накрыть ужин, но Уильям хотел в этот вечер полной уединенности, поэтому вместо этого потребовал от экономки полные и подробные инструкции. Он вернулся в столовую с триумфальным видом, неся две тарелки дымящегося супа, разогретого в успешно побежденной им микроволновке.

— Наше первое блюдо. — Он поставил тарелки на стол и уселся сам.

— Выглядит и пахнет аппетитно. — Элизабет лукаво взглянула на него. — Крабовый суп? — Она зачерпнула ложку и попробовала, глаза её расширились. — У него точно такой же вкус, как у крабового супа в «Харбор Хаусе».

— Такой и должен быть. Мы с Соней уговорили их поделиться рецептом.

— Но откуда ты знаешь про «Харбор Хаус»?

— Как-то вечером мы заказали нечто похожее — я не помню, где мы были, — и ты сказала, что это вкусно, но несравнимо с крабовым супом, который готовят в «Харбор Хаусе», куда ты ходила со своими дядей и тетей. В районе Балтимора есть несколько ресторанов «Харбор Хаус», и я позвонил миссис Гардинер, чтобы знать наверняка, какой из них мне нужен.

— Как ты узнал телефон тети Мэдлин? О, какая я бестолковая, ты, наверное, спросил у Джейн. Выходит, все знали об этом, кроме меня.

— Не все — только Джейн и миссис Гардинер. И Соня, и миссис Хилл. — Он усмехнулся. — Действительно, получается, что не так уж мало.

— И как мило, что вся ваша команда преодолела столько трудностей. Суп очень вкусный.

Уильям попробовал густой суп, приправленный крабовым мясом и хересом, и кивнул в знак согласия. Какое-то время они молча ели, обмениваясь довольными улыбками, когда время от времени их взгляды встречались. Элизабет, с обнаженными нежными плечами и руками, с высокой прической, открывающей её грациозную шею, никогда ещё не казалась ему столь очаровательной. Чтобы отвлечь себя от мыслей о том, какой шелковистой будет под его губами её кожа, он переключился на более утилитарные предметы.

— Готова к следующему блюду?

— Подавай его, — сказала она. — Хотя фокус с крабовым супом трудно будет переплюнуть.

— Подожди секунду. — Он встал и отправился на кухню, глаза его гордо заблестели. Вернувшись с подносом, заставленным едой и посудой, он получил в качестве награды её восхищенный вздох.

— О, Боже! Как, скажи на милость, тебе это удалось?

На подносе высилась гора вареных крабов из Чесапикского залива, приготовленных с массачусетскими специями «Олд Бэй».

— Мне доставили их сегодня из Балтимора, уложенными в лед. Ты как-то говорила мне, что это твоя любимая еда.

— Это верно, но как тебе удалось это запомнить? — Она смотрела то на Уильяма, то на поднос с крабами, и первое изумление постепенно сменялось восторгом.

— Мы добавили капустный салат и початок кукурузы — не очень изящные, но, как я понимаю, традиционные дополнения. — Он водрузил поднос на стол.

Элизабет встала со стула, подошла к нему и обвила его шею кольцом своих рук.

— Вы, Уильям Дарси, самый милый, самый чуткий мужчина на свете.

Уильям обнял её за талию, очень довольный собой.

— Ты оживляешь все лучшее во мне, Лиззи. И ты сделала меня счастливым.

Она притянула его голову к себе:

— Взаимно.

Они целовались нежно и ребячливо, кусаясь, наслаждаясь и дразнясь. Они терлись носами и отстранялись, чтобы улыбнуться друг другу в глаза. Казалось, что Элизабет искрится в холодноватом свете люстры над их головами. Её зеленые глаза сияли, как изумруды, её милая улыбка излучала любовь, и сердце Уильяма наполнилось абсолютным счастьем.

Не в силах описать свои чувства словами, он взял её лицо в ладони, наклонил голову и поцеловал так, словно отдал ей и сердце, и душу. Его пальцы скользнули по её шее к изящным плечам, наслаждаясь совершенством нежной прозрачной кожи. Она вздохнула, обняла его за шею, и жар, что охватил его прежде, как только он зашел в гостиную, вспыхнул с новой силой, в то время, как их губы сливались вновь и вновь со все возрастающей жаждой. Уильям позабыл о своем решении провести спокойный вечер, прежде чем увлечь её в спальню. Он сходил по ней с ума и желал её сейчас, желал с глубочайшей страстью, которая многократно выросла со вчерашней ночи. Его руки скользнули вниз по её спине, и, крепко прижав её к себе, он сдался желанию.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал он. — Я не переставал думать о тебе с той минуты, как ты ушла от меня утром, о том, какой нежной и теплой ты была в моих объятиях этой ночью, о том, что это значит — заниматься с тобой любовью, и том, насколько сильно я хочу, чтобы мы повторяли это снова, и снова, и снова. Я обещал себе не заводить об этом речь до конца ужина, но я не в силах больше ждать.

Увидев теплый знак согласия в её глазах, когда она погладила его по щеке, он чуть не упал перед ней на колени.

— Надеюсь, крабы не попытаются сбежать из заключения, если мы покинем их на какое-то время.

Он стиснул её в объятиях, захватив её губы требовательным поцелуем, и его кровь вскипела, когда она нежно застонала, прижимаясь к нему в знак полной капитуляции.

Я самый счастливый человек на земле.

— Никто из вас, случайно, не знает, чем он там занимается? — Элизабет не ждала ответа на свой вопрос, так как обращалась к вареным крабам, чьи способности к ведению беседы были более чем сомнительны. Она с улыбкой покачала головой, напомнив себе о тщетности попыток понять глубинный ход мыслей Уильяма.

Как только она выразила согласие отложить ужин ради любовной интерлюдии, он тотчас заключил её в опьяняющие объятия, но вдруг со словами «Я сейчас вернусь» отпустил и быстро вышел из комнаты с видом человека, на которого возложена важная миссия. А она осталась стоять здесь, пытаясь вовлечь в разговор вареных крабов и размышляя, что же так внезапно отвлекло Уильяма.

До Элизабет доносился шум транспорта с улицы, перебиваемый знакомыми сигналами звонков подвесной дороги. Открыв дверь, она шагнула на крошечный балкон и посмотрела вниз. Был обычный суетливый вечер пятницы в оживленном центре города, в районе популярных отелей, заполненный гудками такси, которые подъезжали и отъезжали, высаживая и забирая желающих провести вечер в ресторанах или в других местах ночных развлечений.

Она улыбнулась, заметив нелепого вида женщину в черном облачении с канделябром в руках, окруженную толпой туристов, которые рассматривали здание клуба «Пасифик Юнион», расположенное напротив через дорогу. Это была еженедельная экскурсия «Вампиры Сан-Франциско», замечательная прогулка по Ноб Хиллу под руководством самой настоящей (с её слов) вампирши.

От холодного ночного воздуха Элизабет покрылась гусиной кожей. Дрожа, она шагнула назад в комнату и только закрыла балконную дверь, как сильные руки легли ей на плечи. Она прижалась спиной к Уильяму, и его ладони обхватили её талию, а теплые губы нежно прильнули к шее. Мой собственный, такой сексуальный вампир.

— Ты замерзла. — Его губы прокладывали дорожку к её плечу.

Она повернулась к нему.

— Держу пари, ты сумеешь согреть меня.

— Твое желание для меня — закон. — Его самая лучшая улыбка, ленивая, с ямочками на щеках, которую он, казалось, хранил для особых случаев, озарила Элизабет, и она ощутила дрожь, не имеющую ничего общего с холодом. Она притянула к себе его голову, и так они стояли вместе, силуэтом в дверном проеме, слившиеся в объятии, полном возрастающей страсти. Затем нежно, но решительно он взял её за руку и повел в спальню.

Войдя туда, Элизабет чуть не онемела от изумления. Комната была залита светом свечей, дюжина изящных язычков пламени отбрасывала мерцающие тени на стены и потолок. В воздухе витал пьянящий аромат роз, букет которых — красных, конечно же, — красовался в большой вазе. Она шагнула к кровати, догадавшись, что она там обнаружит, еще прежде, чем увидела снежно-белые простыни, усыпанные алыми лепестками роз.

Ей казалось, что сердце вырвется из груди, когда она встретила его вопросительный взгляд.

— Это была моя мечта о первой ночи с мужчиной. Свечи, лепестки роз и атласные простыни?

— Шелковые. Продавец сказал, что шелковые приятнее, — мягко сказал Уильям.

Слеза скользнула по её щеке.

— Шелковые, — тихо повторила Элизабет.

Он нерешительно шагнул к ней.

— Той ночью ты описала мне, как ты представляла свою первую ночь, до того как… — Он замолчал, стиснув зубы, — до того как все это с тобой случилось. Я хотел воплотить твои мечты хотя бы для нашей первой ночи. — Он провел рукой по волосам и нерешительно продолжил: — Но я не ожидал, что мы будем заниматься любовью прошлой ночью. Я понимаю, что уже поздно, но все же подумал, что…

— Я так тебе благодарна. — Элизабет обняла его за шею и крепко поцеловала в губы, прекратив эти неуклюжие объяснения.

— Надеюсь, что это счастливые слезы. — Он стер слезинку с её щеки. — Я не был уверен, правильно ли я делаю. Я боялся, что все это может напомнить тебе о…

Элизабет прижала палец к его губам.

— Это стопроцентно счастливые слезы. Просто невероятно, как много чудесного ты сделал для меня.

— Мне кажется, что нет такой вещи, которую я бы для тебя не сделал, cara.

Она улыбнулась сквозь слезы и обвела кончиком пальца его подбородок. И почему я когда-то сомневалась в нем? Он прислушивается ко мне, он помнит все, о чем я говорю, и он готов свернуть горы, чтобы сделать меня счастливой.

— Да, и, кстати, я хотел… — Уильям внезапно замолчал, хмурясь. Она ждала, что он продолжит, но после короткого молчания он покачал головой.

— Ты хотел о чем-то поговорить? — Элизабет гладила его грудь сквозь накрахмаленную рубашку, надеясь, что он скажет «нет». Ей совсем не хотелось разговаривать сейчас, в этой, созданной им, до невозможности романтической атмосфере.

— Нет, не сейчас. — Его лицо вновь озарилось той ленивой улыбочкой, от которой у неё подкашивались колени. — Сейчас в моих мыслях нечто другое.

— Замечательно. — Её руки скользнули ему под пиджак, чтобы снять его с плеч. — Потому что в моих тоже.

Он снял пиджак и повесил его на стул, аккуратно расправив, чтобы он висел ровно. Элизабет подавила смешок. Она никогда еще не встречала мужчин, настолько внимательных к своему гардеробу, как Уильям. Он стянул галстук, аккуратно повесил его поверх пиджака и повернулся к ней. Улыбка сошла с его лица, он смотрел на неё с почти благоговейным выражением, и любовь к нему переполнила её сердце. В мерцающем золотистом свете он был похож на статую, модель совершенной мужской красоты.

— Ты так прекрасна, — сказал он, медленно протягивая руку, чтобы провести пальцем по её щеке. — Распусти, пожалуйста, волосы. Ты очень хороша с такой прической, но мне бы хотелось, чтобы они лежали свободно.

Она подняла руки и, под проникновенным, внимательным взглядом Уильяма нащупала заколки, которые держали прическу. Наконец дрожащими руками она распустила свои густые локоны, и они потоком упали на плечи. Её сердце затрепетало, из груди вырвался радостный вздох, когда он шагнул к ней, взял её лицо в ладони и завладел её губами.

Он взял её за руки и нежно положил их себе на грудь, и она неверными пальцами начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Как только он сбросил рубашку, она обвела руками его торс, очарованная его смугловатой в свете свечей кожей. Уильям уткнулся в её шею, покрывая её чередой обжигающих поцелуев, она тихо застонала, когда он добрался горячими влажными губами до ямочки у неё на ключицах.

Элизабет запуталась руками в его волосах, а он покрывал её плечи поцелуями. Она почувствовала легкий рывок сзади, и платье сползло у неё с плеч, открывая новый кружевной атласный лифчик. Он почти застонал, когда его губы достигли глубокой ложбинки, открытой низким декольте. Его руки вернулись к своему занятию, и с тихим шелестом платье соскользнуло на пол.

Уильям выпрямился; его глаза упивались каждым миллиметром её тела. Несмотря на желание, вскипающее у неё внутри, Элизабет внезапно почувствовала смущение под микроскопом его пылающего взора, но подавила инстинктивное желание прикрыться. Она взглянула в его глаза, переполненные страстью, и у неё пересохло во рту.

— Знаешь ли ты, насколько ты сексуальна? — Он шагнул к ней так, что её грудь легонько коснулась его тела.

— Значит, тебе нравится мое белье? — спросила она, почти не узнавая свой срывающийся голос. Его единственным ответом был глубокий вздох, и он прижал её к себе, захватив её губы с пылкой страстностью.

Когда, наконец, он оторвался от неё, чтобы перевести дыхание, она прошептала:

— Ты мог бы сделать для меня кое-что? Одна последняя маленькая деталь из моих прежних фантазий?

— Все, что угодно, — прошептал он, обхватывая её бедра и прижимая к себе.

— Это не совсем политкорректно, и я, вероятно, никогда больше не попрошу тебя об этом вновь, и, пожалуйста, не делай из этого никаких далеко идущих выводов. Но только на этот раз, не мог бы ты отнести меня в постель на руках?

В его затуманенных страстью глазах мелькнуло изумление, и, смеясь, он поднял её на руки.

— Только ты могла попросить об этом в такой… уникальной манере, cara.

Он пронес её несколько шагов до кровати, уложил на прохладные простыни и склонился к её губам. Её пьянили этот долгий поцелуй, аромат лепестков роз и Уильяма.

Элизабет, не отрываясь, наблюдала, как он стянул брюки, снял туфли и носки. Затем он сел на край кровати, снова наклонился над ней и нежно погладил по волосам, обжигая взглядом.

— Естественно, за транспортировку придется заплатить, — тихо произнес он.

Элизабет обхватила его руками за шею, притягивая к себе.

— С удовольствием.

— Почему это так кайфово — после всего, что было, просто полежать рядышком? — Элизабет прильнула к Уильяму, вырисовывая пальчиком абстрактный рисунок на его груди.

— М-м-м. — Занятия любовью с Элизабет уже заняли первое место в списке приоритетов Уильяма, а сладкое послевкусие после этого тоже поместилось в начало списка. Его желание было временно утолено, и он не хотел ничего большего, только лежать рядом с ней в их тихой гавани, смакуя и запоминая каждое из множества своих чувственных ощущений.

Он гладил её по волосам, пропуская сквозь пальцы их густую шелковистую массу, темную, с каштановым отливом, оттененную рыжеватыми прядями. В теплом мерцании свечей её кожа излучала неземное сияние. Его рука двигалась вдоль её тела, замирая, чтобы насладиться изысканной мягкостью округлой груди перед тем, как скользнуть по животу и устроиться на изящном изгибе бедра. Он упивался ощущениями от прикосновения её ног, переплетенных с его ногами, её руки, лежащей на его груди прямо около сердца, её губ, прижавшихся к его подбородку, прежде чем с удовлетворенным вздохом она уткнулась лицом ему в шею.

Уильям спрятал и замкнул эти впечатления в своем сердце, чтобы постоянно возвращаться к ним в грядущие одинокие дни. Завтра в это же время я буду в тысяче миль от неё. Снова один. Боль просочилась в его сердце, и он с тяжким вздохом стиснул Элизабет в объятиях.

Она подняла голову.

— Что-то не так?

Он сделал неуверенную попытку улыбнуться.

— Ничего.

— Что случилось? — спросила она снова, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Пожалуйста, скажи мне.

Он ещё раз вздохнул.

— Я не представляю, как расстанусь с тобой.

— Да, и я тоже. — Она прикусила губу. — Но я хочу наслаждаться тем, что сейчас я с тобой. Поэтому, рискуя повторить слова Скарлетт О’Хара, я подумаю об этом завтра.

Уильяму хотелось бы с такой же легкостью на время позабыть о своих печалях.

— Я не переставал скучать по тебе с того момента, когда мы расстались в Нью-Йорке. А после того, что произошло между нами, это будет в тысячу раз тяжелее.

Элизабет подперла голову рукой и погладила его по щеке.

— Мы будем каждый день разговаривать по телефону. Конечно, это не то, но все же что-то. И ты вернешься в пятницу.

— Но только на несколько дней, а потом уеду снова.

— Но эти дни мы используем на все сто.

Они поцеловались, медленно и нежно. Затем с улыбкой, в которой слились и радость, и горечь, она пригладила его волосы.

— И мы будем разговаривать каждый день, пока ты будешь в Австралии. Знаю, что это будет трудно из-за разницы во времени, но мы справимся с этим.

— Мне это необходимо.

— Мне тоже. Зачем спать, если вместо этого я могу болтать с моим замечательным парнем? — Она села, и глаза её вновь загорелись живым светом. — И кстати, о сне, у меня есть план. Давай не будем спать всю ночь. Мы можем устроить ночные посиделки на двоих.

— Ни разу не бывал на таких.

— Ну, думаю, это распространено среди девчонок. Сейчас вспомню, чем мы обычно занимались? Болтали, хохотали, объедались. Ну, и конечно, смотрели кино.

— А как насчет того, чтобы заняться любовью? — Её предложения звучали мило, но существовали приоритеты, которыми не следовало пренебрегать.

Она рассмеялась.

— Ни на одном девичнике, где я бывала, не случалось ничего подобного, но мы можем установить свои собственные правила.

— В таком случае, я согласен. — Он немного взбодрился под влиянием её неистощимого энтузиазма. — С чего мы начнем?

— Давай оденемся и закончим наш ужин. Я слышу, как крабы зовут меня.

— И после ужина займемся любовью.

Она сжала губы с лукавой искоркой в глазах.

— А затем мы можем немного поболтать.

— И снова заняться любовью.

— У кого-то навязчивая идея. Затем мы можем ещё раз попытаться устроить просмотр фильма с попкорном, ведь это не удалось вчера.

— Это не навязчивая идея, я просто не разбрасываюсь по пустякам. Так что после просмотра фильма мы просто обязаны заняться любовью. — Он покусывал мочку её уха.

Она попыталась увильнуть от него, но не могла не вздохнуть от удовольствия.

— А потом мы можем полюбоваться восходом солнца над городом. Может быть, мы даже могли бы прогуляться.

Его губы медленно продвигались от её шеи к плечу.

— И после этого давай вернемся сюда и займемся любовью.

Она хихикнула.

— А Шарли была права насчет каши.

— Какой еще каши?

— Неважно, — сказала она, еле сдерживая улыбку. — Думаю, пора приступить к осуществлению наших ночных планов, иначе мы ничего не успеем.

— Постой. Я вижу в них два роковых изъяна.

— Каких же?

Он обхватил её в кольцо своих рук.

— Во-первых, я не стремлюсь покидать эту постель. Во-вторых, ты предложила одеться, а я против любой деятельности, которая требует присутствия одежды.

— Послушайте, мистер. Эти крабы в столовой пролетели тысячи миль и отдали свои жизни ради нас. Я не хочу, чтобы эти жертвы были напрасными. А если мы будем есть их в постели, здесь будет просто свинарник, так что хочешь — не хочешь, а встать нам придется.

Уильям, которого и вчерашняя идея поглощать попкорн в постели не привела в восторг, понял, что сражен наповал.

— А что касается одежды, мне трудно представить нас сидящими нагишом за обеденным столом, а тебе?

— О, а я был бы не прочь посмотреть на тебя, — сказал он с усмешкой, лаская руками её тело.

Она оторвала от себя его руки.

— Серьёзно. Я понимаю, что ты дразнишь меня, но… Мне просто не очень удобно разгуливать перед тобой раздетой. По правде… — Она прикусила губу.

Жестом раскаяния он поднёс её руки к губам.

— Прости, любимая, — я не хотел смущать тебя. Я не подумал, что тебе неловко. — А ведь в это утро, несмотря на то, что Элизабет спешила в салон, она выбралась из-под одеяла лишь тогда, когда он вышел в гардеробную. До сих пор ему в голову не приходило, что виной тому была её застенчивость.

— Наверное, это выглядит глупо, но когда мы в постели, все совсем по-другому. Может быть, из-за одеял или…. Я не знаю. Я думаю, что преодолею это, в конце концов. Но я хочу попросить тебя, не принесешь ли ты мне мою сумку. Мне бы хотелось надеть ночную сорочку перед тем, как встать.

— Я бы с удовольствием, но, чтобы сделать это, мне придется разгуливать нагишом перед тобой.

Её глаза сверкнули озорством, и возможно, и желанием.

— А вот это совсем меня не смущает.

— Счастлив это слышать, — ухмыльнулся он, вставая с постели. — Сейчас доставлю сумку, а потом мы отправимся узнать, чем занимались крабы в наше отсутствие.

------
* – Слова песни:

© 2007. Все права принадлежат автору